Катя кивнула. Сашка помолчал минуту и на языке пустынников прочитал стихотворение, смысл которого заключался в том, что маленькая мышка радовалась жизни, потом её съел коршун и тоже радовался. Так чья же радость справедливее?
– Это про любовь?
– Про любовь к естественному факультету университета.
– Ты вырос, – сказала Катя задумчиво. – Какой-то взрослый стал… А про Энск – это ведь неправда? Я папе верю, но лучше ты мне скажи!
– Конечно, неправда.
– Тогда надо было объяснять. Надо было доказывать, что ты прав, – глаза у Кати заблестели. – Если человек прав, он всегда это доказать может. Стоит только постараться.
– А папа твой почему доказать не смог? – оборвал её Сашка.
– Ах да, папа, – глаза погасли, Катя отвернулась.
– Мне надо позвонить.
– Звони. Телефон в прихожей.
Сашка вышел в прихожую, снял трубку, помедлил и стал набирать свой номер.
– Дядя Витя, это я, Саша, – заговорил он бодрым голосом, как только на том конце ответили. – У меня всё хорошо, я как-нибудь заеду к маме. Передайте ей, ладно?
– Александр, ты откуда звонишь? – спросил дядя Витя серьёзно.
– Из Корпуса.
– Ты должен сегодня приехать домой, слышишь?
– Сегодня? – Сашка растерянно помолчал. – Но я не могу.
– Парень, не дури! Все уже знают, что ты не в Корпусе. Тебя полиция ищет. Так что давай бегом домой.
Сашка испуганно повесил трубку. Сердце колотилось как сумасшедшее. Значит, мама всё знает! Значит, ей кто-то рассказал. А она подумала, что он потерялся, и заявила в розыск… Стало страшно, а потом сразу очень легко: теперь не придётся идти в развалины. То есть придётся, но только чтобы сдать форму и удостоверение. И попрощаться с Кешей. А потом можно будет спокойно вернуться домой. Опять всё хорошо. Он опять станет прежним, будет жить нормальной человеческой жизнью, и ему никогда не придётся воровать. А мама его простит. Конечно, простит… Вернувшись в комнату, Сашка понял, что улыбается.
– Чего сияешь? – подозрительно спросила Катя.
– Я выбрался из такого дерьма, – на языке пустынников ответил он. – Мне так повезло!
– Видно, тебя всё-таки сильно машиной ударило. Ты себя странно ведёшь. Тебе нужно к врачу обязательно.
– К врачу? – он начал было смеяться, но вдруг перед глазами встал бьющийся в судорогах Хнык, Витька с его бредом, другие ребята из бригады, а главное – тот, убитый им месяц назад. Сашка бегом понёсся в туалет. Приступ рвоты мучил долго, потом он упал на пол и заплакал. «Мама, ты думаешь, что всё знаешь, – подумалось с горечью. Солёные слезы капали на голубой кафель, и Сашка смотрел вокруг, как сквозь увеличительное стекло. – Мама, ты, конечно, волнуешься, напридумывала себе, чтÓ со мной могло случиться. Но представить, где я был на самом деле, ты не сможешь никогда…»
Он встал, умылся и осторожно приоткрыл дверь. Катя стояла рядом.
– Тошнит? – заговорила она. – Это у тебя точно сотрясение. Я знаю, сама в детстве с турника падала – рвало жутко. Давай ты хотя бы дождёшься маму. Она всё-таки медик.
– Лучше бы меня пришибло насмерть, – грубо отозвался Сашка. – А ждать мне некогда.
В тягостном молчании он натянул куртку. А потом Катя сказала:
– Ты приходи, как захочешь.
– Если получится, – Сашка взялся за тяжёлую металлическую ручку. – До свидания.
Он вышел на улицу и шёл, стараясь не оглядываться, хотя чувствовал, что Катя стоит на крыльце и смотрит ему вслед. Наивная, добрая девчонка. «Ты видел крыс? – он усмехнулся. – Варёных или жареных?»
Идти обратно в развалины не хотелось. Тем более что дом был так близко. Стоило, наверное, просто отправиться домой. Пусть Кеша разбирается с его формой. Но… шаг в сторону дома – и Сашку накрыла ледяная волна страха. Уверенность, что мама простит, пропала. А если начнёт упрекать или тяготиться им, предателем? Да и если простит, что делать дальше? Устраиваться уборщиком в её школу?
Сашка шагал в сторону оцепления. Нет, надо успокоиться, привыкнуть к тому, что придётся вернуться домой… Ближе к первому кордону Сашка остановился. Здесь могли стрелять. Все мысли сразу вылетели из головы. Осталась основная: как пробраться живым. На удивление, было тихо и даже фигур в мышиной форме нигде не просматривалось. Сашка пролез через колючку… Ни здесь, ни южнее ему так никто и не встретился.
В их комнате вкусно пахло, а Кеша помешивал в кастрюльке какое-то варево.
– Ты где застрял? Я тебя, между прочим, полчаса по городу искал. Думал, ты потом без меня оцепление не обойдёшь. А вернулся – оказывается, его сняли.
– Девчонку знакомую встретил, – Сашка подвинулся ближе к огню. – Кеша, я домой ухожу.
– Ну, всего хорошего, – ничуть не удивился сосед. – Это тебя девица надоумила?
– Нет, я сам.
Кеша взял со стола отвёртку и микросхему, лёг на свою постель и начал ввинчивать болт.
– Сегодня, надеюсь, не попрёшься? Автобус уже не ходит.
– Сегодня не попрусь.
Потом Кеша, ввинчивая и вывинчивая один и тот же злосчастный болт, рассказал, как сначала поискал Сашку, а после решил идти домой. Украденные деньги он потратил на ампулы для Хныка и большой куль перловой крупы.
– Тащил и радовался, – закончил свою историю Кеша, – а пришёл – оказывается, пайки выдали. Мы их ещё долго наверх заносили. Видел в комнате у Олега с Хныком нишу в стене? Там раньше кладовка была, и сейчас кладовка, только дверь мы прочную навесили и замок хороший, а то мало ли – растащат только так!
Кеша отложил микросхему, вытащил из-под подушки сухарь и с наслаждением откусил.
– Ох и житуха теперь пойдёт, – мечтательно сказал он. – Ты, конечно, уже дома будешь. Оставь адрес, кстати. Может, навещу.
В большой комнате стоял шум и гам – похоже, туда набилось много народу, из нескольких бригад сразу. Спорили, курили, матерились. Сашка поморщился.
– Чего сидите у себя, как отбросы? – со смехом прокричал Хнык, заглянув к Сашке с Кешей. – Айда в карты играть!
– Неохота смотреть, как водку жрут, – отмахнулся Кеша. – Я трезвенник. Давай, Санёк, тут по-тихому смахнёмся на марку?
– Мне это неинтересно, смысла не вижу, – признался Сашка. – Да я и не умею…
– В карты не умеешь? – Хнык из коридорчика ввалился в комнату и разглядывал Сашку, как невиданное животное. – Правда, не гонишь?
– Не гоню, – Сашке стало неловко. – Не умею, что здесь такого?
– Он у нас правильный, – объяснил Кеша, – не пьёт, не курит, в карты не играет и к девушкам не пристаёт. И красть ему стыдно.
– А мне не стыдно, – простодушно сказал Хнык и достал из кармана горсть слипшихся карамелек. – Вот, украл. Хотите?
