Илья так и смотрел на Сашку, не отвечая. За окном опять пошёл снег. Сашке стало тоскливо. Илья молчал… Мимо палаты прошли санитарки, шаркая ногами и болтая о чём-то своём. «Он не хочет со мной говорить, – решил Сашка. – Навсегда…»
– Тебя убьют здесь, придут уроды из спецотряда, и тебе кранты. Они даже не станут стрелять, просто ударят прикладом… А я тебе кровь свою отдал, чтобы ты жил. Мы теперь братья, ты и я.
Илья закрыл глаза.
– Тогда прощай… А я ведь хотел как лучше… Я верил, что ты не виноват…
Снег всё падал и падал. Такой же немой и равнодушный, как Илья сейчас. Сашка опустил голову. Похоже, говорить здесь о чём-то было так же бесполезно, как и выкрикивать свою обиду Богу… Всё продумано заранее, всё идёт по чьему-то неведомому плану, и тот, кто его составил, забыл учесть, что Сашка – живой человек. Он просто написал в своём плане: «Ты потеряешь друга». Вернее, брата… И ничего с этим не поделать.
Сашка встал и вышел.
Кеша и Пёс на удивление мирно играли в карты посреди гостиной. Сашка прошёл мимо них, заглянул в комнату Конькова. Женька перетащил к себе кровать Олега и сейчас застилал её грязным полосатым матрасом.
– Стучать надо, когда заходишь.
Сашка кивнул и поёжился: у Женьки стояла страшная холодина, комната совсем не отапливалась. Как и раньше, на грязном заплёванном полу валялись обрывки газет, щепки, жестяные пробки от бутылок. В углу в деревянном ящике как попало были накиданы вещи. Окно Коньков всё-таки затянул полиэтиленом, но теплей и уютней от этого не стало. Сашка удивился, как можно спокойно жить в такой грязи. Но ещё больше его удивило то, что Женька был трезвый и находился дома: все, кто мог выпить, в эти дни пили не просыхая, благо на деньги за боёвку можно было купить немало отвратительной бормотухи.
– Ну, чего шары расставил? Чё надо?
– Женька, у тебя выпить чего-нибудь есть?
Коньков усмехнулся.
– Ты же, Ерхов, непьющий. Ну, мне-то похрену, покупай.
Женька взял деньги, достал из ящика с вещами свою походную фляжку, отлил немного в стакан, остальное протянул Сашке.
– Флягу вернуть не забудь! Кстати, тут не какая-нибудь параша – спирт разведённый. Сам бы пил…
– А чего не пьёшь?
– Да в гости к предкам собираюсь. Папахен перегар унюхает – сляжет. Он у меня бухарик. Будет стонать, чего не принёс.
– А у тебя что, родители есть?
– Есть, есть, – сказал Женька и начал подталкивать Сашку к выходу. – Ну, ты вали, тебе-то не всё равно?
– Нет, – Сашка остановился в дверях. – А почему ты дома не живёшь?
– Задолбали потому что: на кой родился, на кой родился. Скоты они, родители мои. А здесь я сам себе хозяин. Ну всё, иди, соси своё бухалово.
– А ты со мной всё-таки не выпьешь? Я как-то один не умею.
– Иди, иди. Лёва, когда со мной жил, тоже говорил: давай выпьем. А потом утром всю опохмелку сам выжрет. Ему ништяк, а я страдай. Может, ты такой же.
Сашка зашёл к себе, уселся на топчан, держа в руках Женькину фляжку. Ничего не мог понять. У человека есть родители, пусть хоть какие, а он предпочитает валяться тут в грязи, жрать крыс и стаскивать трупы на боёвках! Это что, свобода? «Да я бы от такой свободы сломя голову убежал, прямо сейчас, скажите только куда, – Сашка отхлебнул из фляжки, поморщился. – Интересно, чтÓ Женька врёт дома про то, где деньги зарабатывает? Или он даже врать не затрудняется? Я бы, наверное, не смог обмануть папу с мамой… Не смог? Маму обманул один раз». Спирт, хоть и разведённый, оказался достаточно крепким. Сашка выхлебал его крупными глотками и сразу повалился на бок. «Мама, прости меня, – подумал он. – Ты считала, что я пропал, и волновалась. Ты меня всегда любила. Илья мне даже завидовал. А теперь мы с ним враги. Для него теперь все враги, он ведь тоже сирота». Сашка почувствовал опьянение, но мысли об Илье не исчезали. Он вспомнил, как Илью привели в Корпус, на следующий день после него самого. Сашка тогда подумал, что Ветров, наверное, эгоист и воображала. Нельзя с такой внешностью иметь нормальный характер, этого не может быть. Но Илья оказался и добрым, и весёлым, и вообще лучшим во всём. Они с Сашкой подружились мгновенно и с тех пор всегда были вместе. Оказалось, что у Ильи нет никаких родственников и в Корпус его взяли из приюта. «К нам Глава приходил, раздавал конфеты тем, кто хорошо учится, – рассказал Илья. – Потом ко мне его охранник подошёл и говорит: тебя Глава заметил, теперь будешь в его парадной роте. Собирайся, завтра поедешь в Корпус».
Сашка помотал головой. «Не надо об Илье думать, он со мной теперь даже разговаривать не хочет». Мысли исчезли, стало легко. Сашка разглядывал танк на плакате, и ему казалось, что тот приветливо машет дулом, а из люка высовывается Кеша и кричит: «Теперь я твой друг, Санёк, я уж тебя никогда не предам!»
– Кеша, ты мой лучший друг! Прости меня! – мысленно закричал Сашка в ответ и вдруг понял, что кричит вслух, а Кеша действительно рядом.
– Я то друг, – проворчал Кеша. – А ты алкоголик! Почём выпивку покупал? Я тебе могу по пятаку фляжку загнать, если хочешь. У меня осталось.
Сашка не ответил, закрыл глаза. И, засыпая, почувствовал, что Кеша укрывает его одеялом.
25
Так прошло несколько дней. Сашка, проснувшись, тотчас отправлялся на остановку покупать себе самогон и курево. Что происходило после обеда, он не помнил. Однажды утром он обнаружил, что денег у него совсем не осталось, а выпить опять хочется. «Это так просто, – подумал он. – Напиться и спать весь день, и никто тебя не тронет, и ничего с тобой не случится». Сашка пошарил в своём рюкзаке, достал сменную рубашку, поймал щуплого пацана из соседней бригады. Пацан сначала сопротивлялся, но потом Сашка больно ударил его по шее и тот, причитая и ругаясь, пошёл к падальщикам. Вскоре он принёс две зеленоватые бутылки неизвестно с чем. Одну Сашка спрятал подальше от Кешиных глаз, а вторую почти сразу выпил. Пойло было отвратительное: он отключился и обнаружил себя в нетопленой комнате уже к вечеру. Кеши, наверное, не было весь день. «К Кате рванул», – решил Сашка, встал и направился к трубам – попить воды. За столом в большой комнате сидели Пёс и, к вялому Сашкиному удивлению, Эдик Кролик.
– Пьивет, пьиятей, – кивнул Кролик. – Пьязднуешь победу?
– Ловит кишечную инфекцию, – уточнил Пёс.
– Спийт всю инфекцию убьёт, – Кролик встал. – Ну, пока, пайни, пойду, а то по темноте по вашей пейди непьиятно ходить.
– Эдик новенького привёл, – сообщил Пёс. – Тот сейчас у Уксуса. Ничего так парень, с мускулатурой.
Сашка поглотал ржавчины, умылся и поковылял к себе.
– Кеша ушёл к девушке, – опять заговорил Пёс, направляясь следом за Сашкой. – А тебя обещал сам запинать, потому что ты у него не покупаешь бухло, а покупаешь какое-то дерьмо у падальщиков. И потом, ему тебя просто жалко. Он, конечно, ворчит, но не из-за денег только. В общем, есть вероятность, что ты от него рано или поздно получишь.
