– Веки не просто тонкие, они не скрывают правду. Я посчитала, что вы бодрствовали три минуты восемь секунд. Вы успели догадаться, где находитесь?
– Да, – ответил Бергер. – В другом измерении.
– В каком-то смысле да. Больше нет ничего официального. Мы теперь в другом месте. В другом времени. Но это вы поняли еще до того, как открыли глаза.
– Но все же есть целая группа, целая, черт возьми, команда полицейских, в которой меня прямо сейчас, должно быть, начинает не хватать.
– «Не хватать» – очень эмоциональные слова, Сэм. Вы уверены, что Аллану Гудмундссону или Дезире Росенквист вас не хватает?
– Аллану, вероятно, все равно. Но Дезире – нет.
Молли Блум рассмеялась и сказала:
– Инспектору уголовной полиции, которого вы постоянно недооцениваете? Ей вас не хватает? Ей, с ее глазами грустного олененка?
– Слушайте, мне это надоело, – сказал Бергер и дернул привязанными руками. – Все это было очень забавно, шутка удалась, но у нас есть серийный убийца, которого надо поймать. Развяжите меня.
– М-м-м, теперь я должна вас развязать. Теперь я нашутилась вдоволь.
Ее взгляд был темнее, чем он когда-либо видел.
Бергер предпочел смолчать. Это показалось проще, чем любые слова.
– Да, – наконец произнесла она. – У нас действительно есть серийный убийца, которого надо поймать. Как можно скорее. И быстрее всего мы сделаем это через вас, Сэм Бергер. Мы очень внимательно следили за вами с того момента, когда вы тайком забрали материалы обоих дел: Юлии Альмстрём и Юнны Эрикссон.
– Да это же было всего несколько недель назад, черт побери, – воскликнул Бергер. – А вы раскатывали на велосипеде и разыгрывали дурочку, начиная с Соллентуны больше двух лет назад.
– Я не была в Соллентуне. Я это только сказала.
– Но зачем?
– Потому что там-то все и началось. Мне нужно было выяснить, что вы, Сэм Бергер, знаете об этом деле. Проанализировать ваши реакции.
– Но я же ничего не знаю.
– Вы очень быстро угадали, что это произошло в центре Хеленелунда, на Ступвеген. Как будто уже знали.
– Я знаю центр Хеленелунда, я вырос поблизости.
– Это-то как раз особенно интересно, – сказала Блум, перелистывая свои бумаги.
– И что же там тогда случилось? – спросил Бергер. – Летом больше двух лет назад.
– В апреле того года группа иракских повстанцев перешла границу с Сирией и ввязалась в гражданскую войну. Группа тогда начала называть себя Исламское государство Ирака и Леванта.
– ИГИЛ, – сказал недоумевающий Бергер.
– Или ИГ, как мы называем их теперь. Или ДАИШ – название, которое им не нравится. Молодые мусульмане-сунниты еще раньше во время войны отправлялись воевать против сирийского диктатора Башара Асада. Тогда мы воспринимали их главным образом как наивных борцов за свободу. Но с появлением ИГ стало очевидно, что молодые люди отправляются туда как джихадисты, и мы получили первые указания на то, что ИГ рекрутирует бойцов и в Швеции. Одно свидетельство указывало на живущую в центре Хеленелунда семью по фамилии Пачачи. Двадцатиоднолетний мужчина, Язид Пачачи, родившийся в Швеции в семье суннитов из Ирака, был одним из самых первых подтвердившихся случаев присоединения к ИГ. Было также подозрение, что его сестра Аиша, пятнадцати лет, отправилась вместе с ним. Мы внедрили агентов по соседству и пришли к выводу, что это не так, что на самом деле Аиша Пачачи пропала здесь, в Швеции. Родители были в шоке, узнав о неожиданной радикализации и милитаризации Язида, и исчезновение Аиши оказалось в тени от исчезновения сына, и не сказать, что нас это удивило. Однако все указывает на то, что она пропала в пятницу седьмого июня два с половиной года назад в последний день учебного года. Она попросту не вернулась домой после учебы.
– Но вы поняли это только тогда, когда было уже поздно?
– Слишком поздно, да. Сначала мы в течение нескольких недель думали, что она находится в Сирии, став несовершеннолетней женой какого-нибудь зверя из ИГ. Потом мы слишком много времени потратили на гипотезу, что это было «убийство чести». Теперь же я уверена, что Аиша Пачачи была первой жертвой этого серийного убийцы.
– Но какого черта вы не передали это дело нам, настоящей уголовной полиции?
– Потому что следующая жертва тоже была мусульманкой.
– Дьявол!
– Курдская семья Бервари из района Вивалла в Эребру. Конец ноября того же года, дочь Нефель Бервари, пятнадцати лет, бесследно исчезает. Но и эти родители не заявили в полицию, а замяли дело – судя по всему, ради сохранения чести семьи – и попытались уладить это между собой. Вивалла уже тогда считалась главным оплотом исламизма в Швеции, и мы узнали о пропавшей Нефель Бервари только через агентов в кругах, имеющих отношение к мечети в Эребру. Только тогда мы вернулись к Хеленелунду и Аише Пачачи и начали предполагать, что имеем дело с одним и тем же преступником. Либо серийным похитителем, либо серийным убийцей. Либо и то и другое.
– Который или…
– …расист, или мусульманин, да. Это могло быть что-то внутреннее, связанное с вопросами чести или исламизмом, либо же что-то правоэкстремистское – одинокий сумасшедший вроде Лазерного Человека или организованная группа. В обоих случаях у службы государственной безопасности был повод засекретить расследование.
– Меньше полугода между Аишей и Нефель, – сказал Бергер. – Потом четыре месяца до Юлии Альмстрём в Вестеросе. Темп нарастает. А потом перерыв, почти год до Юнны Эрикссон в Кристинехамне. А дальше восемь месяцев до Эллен Савингер. Разве серийные убийцы не имеют обыкновения совершать преступления все чаще, когда им все удается?
– Если мы не пропустили еще жертвы, – ответила Молли Блум.
Бергер запнулся и откинулся назад, насколько это было возможно. Он рассматривал женщину по другую сторону стола. На ней была другая одежда: обтягивающая белая спортивная футболка, черные брюки, которые были больше похожи на тренировочные, розовые кроссовки.
Совершенно другой человек.
Гораздо больше похожий на альпинистку с фотографий в ее квартире.
Бергер решил пока оставить эту тему и спросил:
– Вы так думаете? Считаете, что есть и другие, необнаруженные жертвы?
– Да. Именно поэтому вы сидите здесь, Сэм Бергер.
Он рассмеялся и сказал:
– А я-то решил, что это начинает походить на по-настоящему продуктивный разговор двух способных полицейских. Но это, конечно, слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Ваш вклад в разговор до настоящего момента был ничтожен. Но теперь все изменится. Давайте сделаем предварительное предположение. Притворимся, что вы впервые слышите об Аише Пачачи и Нефель Бервари. Каким тогда было бы ваше умозаключение, Сэм Бергер?
