– Вы наверняка читали все эти чертовы материалы расследования. Там есть мои допросы. Я не изменил показаний ни по одному пункту.
– Девочку-тайку доставили вам домой албанцы. Вы занимались сексом. Она покинула вашу квартиру в одиннадцать пятнадцать вечера.
– И получила чаевые!
– Проблема в следах крови у вас в квартире, на лестнице и в багажнике вашего автомобиля. Проблема в том, что чешуйки кожи и кровь остались у вас под ногтями. И все это имеет ДНК Сунисы Петвисет.
– Но тела не нашли, – возмущенно заметил Аксель Янссон. – Они перерыли кучу мест. Нет тела – нет убийства.
– Вы же знаете, что все не так просто.
– Что вы здесь делаете, Эва Линдквист? И кто вы, черт возьми, на самом деле?
– Успокойтесь, Аксель. Я расследую совершенно другое дело, не имеющее к вам никакого отношения. Вы ничем не рискуете, разговаривая со мной.
– Каждый раз, когда я говорю с полицейским, я рискую жизнью.
Молли Блум сделала глубокий вдох, наклонилась над столом и прошептала:
– Неужели вы до сих пор не поняли, что я ваш лучший и самый незаслуженный шанс из всех, которые выпадали вам в вашей жалкой жизни?
Аксель Янссон отпрянул. Потом прошептал:
– О чем вы говорите?
– О том, что, возможно, был другой убийца. О чем вы умолчали на допросах?
– Ни о чем. Все было, как я рассказал. Мы трахались, я заплатил, она ушла. Больше ничего. Другой убийца?
– А кровь в квартире и под ногтями?
– Что под ногтями, ничего удивительного. Я прихватил ее сильнее, чем признался.
– А в квартире?
– Непонятно. Были только царапины у нее на заднице. А в квартире нашли несколько децилитров крови в таких местах, которые не видны.
– Я совершаю немалое насилие над собой, сидя здесь и перешептываясь с вами, Аксель. Скоро сюда войдут и прервут нашу беседу. Вы должны дать мне что-то еще. Откуда в квартире появилась кровь? Вы находились там все время до прихода полиции?
– Нет, прошло же несколько дней.
Блум откинулась на спинку стула и ощутила прилив тошноты. Глубоко вдохнув, она встала.
Хотя она старалась не оглядываться, она успела заметить, как Аксель Янссон скорчился и приготовился к следующей серии избиений.
Молли Блум проводили через металлодетекторы и решетки, и она вышла на улицу. Глядя в тяжело нависающие небеса стального цвета, она подставила лицо крупным каплям дождя. Так она простояла некоторое время. Как будто влага могла смыть всю эту грязь с ее лица.
Она с неохотой вспомнила Акселя Янссона и подумала, какое огромное несчастье родиться с извращенными желаниями. Потом она подумала, что, может быть, попробует сократить ему срок наказания. Потом подумала о четырехлетних девочках и том, что надо обдумать решение еще раз. Она подошла к фургону. Он стоял повернутый на сто восемьдесят градусов, готовый к побегу. Бергер сидел за рулем и газовал на холостом ходу.
Молли села на пассажирское кресло и сказала:
– Думаю, у нас есть еще одна жертва.
Бергер тронул фургон с места и сказал:
– Если мы собираемся работать вместе, у нас больше не должно быть секретов друг от друга.
Блум кивнула. Потом заговорила:
– Пятнадцатилетняя тайская жертва трафикинга по имени Суниса Петвисет была убита в период между исчезновением Юлии Альмстрём и Юнны Эрикссон, девятого октября год назад. За убийство осужден педофил Аксель Янссон. Но я не думаю, что он виновен именно в убийстве. Тело так и не нашли. Кто-то засадил его за решетку, чтобы скрыть настоящего убийцу. Думаю, это Вильям.
– И ты обнаружила это сегодня утром?
– Я искала жертвы между Юлией и Юнной. Я не концентрировалась на этом как следует раньше, не думала о том, что он мог спрятать убийство за убийством. Теперь нам надо закрыть пробел между Юнной и Эллен. Предпоследняя жертва. Поезжай в город. А ты чем занимался утром?
– Я нашел тетю, – пробормотал Бергер.
Они свернули на трассу E18, и он продолжил:
– У тебя хватит сил рассказать, как ты была прикована к часовому механизму? Мне надо понять, как он работает.
Что-то промелькнуло в лице Молли, скользнуло по гладкому лбу.
– На циферблате тикали стрелки, – сказала она. – Я видела, как идет время. Я боялась следующего получаса.
– А что происходило?
– Меня растягивало понемножку, как на дыбе. Хотя, мне кажется, он мог регулировать скорость как хотел.
Они миновали Арнинге. Бергер спросил:
– У тебя было ощущение, что тебе предстоит умереть? Что он так задумал?
– Какие прекрасные вопросы ты задаешь.
Какое-то время они ехали молча. Он бросил на нее взгляд. Она выглядела мрачной и замкнутой.
– Как тебе удалось сбежать? – спросил он наконец.
– Я высвободила левую руку из наручников. Потом удалось освободить правую руку и ноги.
– Ты стояла вертикально, а цепи тем временем растягивали руки и ноги?
– Нет, – сказала Блум, закрыв глаза. – Не ноги. Только руки. Я стояла на полу со связанными ногами, они были прикованы к полу. Руки растягиваются в стороны, кровь начинает идти, когда кожа рвется. Я стояла там восемь часов, думаю, что еще полчаса – и кожа бы не выдержала. Но Эллен Савингер исчезла три недели назад. Что он успел сделать с ней за это время?
– Он каким-то образом дает своим жертвам отдых, – сказал Бергер. – Так что они могут сидеть на полу и достают до него ногтями. В доме в Мерсте были следы от ногтей на руках и ногах.
– На полу?
– Да. На бетонном полу.
Лицо Блум перекосило, и она отвернулась к боковому окну.
Они ехали молча, пока не добрались до улицы Вестербруплан. Дождь почти прекратился. Бергер припарковал машину поблизости, следуя указаниям Блум. На парковке стоял и ждал мужчина. На вид лет сорока с небольшим, и мешки под глазами были больше и темнее, чем можно было ожидать по другим чертам лица.
– Бертиль Брандт, – представился он и протянул им руку.
– Эва Линквист, – сказала Молли и требовательно посмотрела на Бергера, который выдавил из себя:
– Чарльз Линдберг.
Он очень долго потом раскаивался.
Они шли по мосту Вестербрун, обменявшись едва ли несколькими фразами. Посреди моста они остановились и посмотрели на Стокгольм под мрачным серым небом.
– Наверное, скоро опять пойдет дождь, – сказал Брандт.
– Может быть, – согласилась Блум.
Некоторое время они стояли молча. Город накрыло пугающим серым покрывалом.
