И Аллан завершил свою речь:
– Но ваше будущее в руках СЭПО.
35
Пятница 30 октября, 19:37
Группа альпинистов с трудом поднималась на заснеженную гору. Их черные силуэты виднелись вдали на фоне яркого, неповторимого заката солнца, чьи лучи отражались от снега. А дальше ничего. Если бы альпинисты прошли еще несколько метров, они бы кувырком свалились в никуда. И к своему немалому удивлению, грохнулись бы на деревянный пол в лодочном домике около залива Эдсвикен в Соллентуне возле Стокгольма, в Швеции.
Сэм Бергер и Молли Блум разглядывали наполовину склеенную фотографию. Завинтив крышками тюбики с клеем, они посмотрели на остатки картины, разбросанные по полу, как детали пазла.
У них больше не было сил. По крайней мере сейчас.
– Ты ничего не сказала о пулях, – сказал Бергер.
– А ты ничего не сказал о последних словах Вильяма.
Их взгляды встретились.
– Вильям мертв, – ответил Бергер. – Шесть из семи девочек спасены. Всё, кроме моей совести, вроде должно быть под контролем. И всё ведь под контролем?
– Нас уволят.
– Ты знаешь, что я имею в виду не это.
– Знаю.
Они снова посмотрели на грустную, недовосстановленную картину, частью которой была и пустая на настоящий момент маркерная доска. Опустевшая.
– В словах Аллана есть смысл, – сказал Бергер. – Вильям похитил Аишу Пачачи больше двух лет назад. Ты допрашивала родителей. Потом, когда ему понадобилось третье убежище, было логично податься туда, в дом, где он когда-то жил. Он избавился от родителей, которые остались одни, купил соседнюю квартиру, а когда сын Пачачи, ставший наркоманом, вернулся из ИГ, Вильям убил и его, а заодно и второго сидящего на героиновой игле массового убийцу. Аиша же сидела в самой дальней комнате в плену у Вильяма. Ее организм в конце концов не выдержал запрещенного препарата, она умерла между перемещениями из Мерсты в Больсту и Хеленелунд. Конец истории.
– Нас это устраивает? – спросила Блум.
– Наша цель была спасти девочек и остановить Вильяма. Мы это сделали. Нам надо поспать.
– Но устраивает ли нас это? – упрямо переспросила Блум. – Все ли ясно? Картина полностью восстановлена?
– Прекрати. Тебе так же, как и мне, надо поспать.
– Сомнительно. Но ведь ты тоже чувствуешь, что что-то не так.
– Но хочу ли я об этом думать?
– Тебе небезразлично, где находится Аиша Пачачи. Не хватает одной девочки, да и вообще не хватает целой семьи. Вильям не прятал своих жертв. Антон Бергмарк сидит в инвалидной коляске, Симон Лундберг – в пещере, парни из ИГ – у кухонного стола, тетя Алисия Ангер – в кресле-качалке.
Блум протянула Бергеру распечатанную фотографию. Он смотрел на странный снимок с пожилой женщиной в кресле. На ее белое как мел лицо и черный носок, торчащий изо рта.
Бергер с отвращением отбросил фото. На данный момент с него хватит.
– И персонал, и полиция были уверены, что это несчастный случай, – сказал он. – Алисия Ангер достаточно плохо соображала, чтобы по ошибке съесть носок и задохнуться. Ты и сама видела ее, Молли, она, прямо скажем, не очень отвечала за свои поступки.
– В твоем мобильном есть запись всего, что сказал Вильям в лодочном домике и рядом с ним, – продолжила Блум.
– Но нам не обязательно прослушивать ее. Потому что ты и так помнишь все наизусть.
Снова подвинув фотографию ближе к Бергеру, Блум сказала:
– «Тетя Алисия. Она была доброй. Я даже не знал, что она жива».
Бергер закрыл глаза.
– Знаю, – сказал он. – Он ее не убивал.
– И кто же тогда?
– Давай еще раз про патроны. Только помедленнее.
Сделав глубокий вдох, Блум сказала:
– Когда я работаю под прикрытием, может так случиться, что я буду вынуждена стрелять в людей, которых мне не следует убивать. И тогда важно, чтобы они не погибли по ошибке. Поэтому я использую пули с цельнометаллической оболочкой, которые пробивают тело насквозь, и избегаю использовать стандартные на данный момент полицейские боеприпасы, то есть экспансивные пули Speer Gold Dot, которые разворачиваются при попадании и наносят куда более серьезные ранения. В этот раз мои обычные пули поменяли на разворачивающиеся.
– На пули «дум-дум».
– Иногда их называют и так. Хотя это не совсем правильно.
– И когда это, вероятнее всего, случилось?
– Это мой стандартный багаж, и чемоданы всегда лежат в машине.
– Значит, это произошло сразу перед тем, как ты забрала меня из камеры в СЭПО и сбежала?
– Да, – согласилась Блум. – Я не думаю, что Вильям умер бы, будь у меня в пистолете мои обычные пули. Однако все это выглядит очень нереалистично.
– Как и выводы о том, что сказал Вильям, умирая. Ты, конечно, помнишь и эти слова.
– «Я присматривал за ними. Я был связным. Это истощало. Я думал, после Антона это пройдет, но не хватило. Мой кулак был на двери».
– Да, – сказал Бергер. – Именно так. И что это значит? Это может быть просто безумием, по большей части это оно и было. Он присматривал за девочками, был связным между ними. Он думал, что, искалечив при помощи молотка Антона Бергмарка и поменявшись с ним ролями, он избавится от того, что его истощало, но этого не хватило. Тогда он переключился на девочек. И подсказка для меня – отметка от кулака на двери его комнаты в Хеленелунде.
– Хотя это, возможно, и не задумывалось как подсказка для тебя. Потом ведь он добавил: «Это не дом, Сэм. Это начало всего. Там у меня появился мой единственный друг». Вот тут уже он объясняет тебе, что третий дом – это квартира Пачачи.
– Не вполне понимаю, что ты хочешь сказать, Молли.
– Я тоже. Не совсем. Но Вильям действительно хотел что-то всем этим сказать. Он присматривал за кем-то. Он был связным между кем-то и кем-то. Может быть, не между девочками. Может быть, он присматривал за кем-то, кто жил там, где его кулак был на двери?
– За семьей Пачачи? Да с какой стати?
– По чьему-то указанию. Он был связным. Но в нем жило нечто иное, нечто непредсказуемое, детская травма. В конце концов ему не хватило истязаний Антона, поскольку его кулак был на двери одного из тех, за кем его отправили присматривать.
– Аиша Пачачи?
– Она жила в его детской комнате, – сказала Блум. – Пятнадцатилетняя девочка вроде тех, которые травили и унижали его, заняла комнату, где у него появился его единственный друг, Сэм. Единственным другом был ты.
– Натянуто, – возразил Бергер. – И я не готов с этим полностью согласиться. Слишком туманно. Он был там, в комнате своего детства? Он присматривал за теми, кто жил в его квартире? Но что значит присматривал?
