Он вообще её слушал? Тепло тела Кристиана окутывало, даря успокоение. Она словно спряталась за высокой стеной, но так боясь поверить, что это не тюрьма, а спасение.
— Это простая благодарность, — продолжила Ванда. — Не более того.
Рэйван склонил голову и коснулся её губ прохладным поцелуем.
— Что ты делаешь?
— Ты помогаешь мне получить Харланд. Твоя помощь бесценна, товарищ, — передразнил некромант. — А это простая благодарность. Не более того.
Глава 14
— Я давно хотела попросить тебя кое о чём. Но всё время что-то случается и перебивает.
— Что же тебе интересно? — Кристиан снова оперся на ограду.
Сделала это и Ванда, стоя рядом с ним.
— Это ты призвал в Ард неупокоенные души? Умай — твоих рук дело?
— Нет. Я не призываю души умерших. И считаю их неприкосновенными. Единственное — могу поспособствовать упокоению. И только, — нахмурился некромант.
— Но разве твоя суть не подразумевает возможность повелевать умершими и связываться с их душами? — удивилась Ванда.
— Огонь в твоих руках подразумевает возможность уничтожения всего живого. Но как пользоваться этим даром
— лишь твой выбор. Верно, спичка? — Кристиан посмотрел на девушку. — Так и я делаю свой выбор.
— Могу я спросить о причине твоего выбора?
— Не сейчас, — он тяжело мотнул головой. — Однажды я расскажу тебе. Но не сейчас. Ты спрашивала об умаях. Почему они тебе так интересны?
Ванда поддержала его желание сменить тему, мысленно тревожась о том, что умолчал Рэйван. Его прошлое было ей толком неизвестно. Знала лишь то, что рано потерял обоих родителей. Была ли в этом связь с его решением в таком странном использовании силы?
— Мне интересен Лейтон. И весьма раздражает тот факт, что умай такие молчуны. Я хочу больше узнать о сути неупокоенных душ, служащих в Арде. Поскольку ты некромант, я решила, что можешь рассказать об этом.
— Умаями называли беспокойные души в племенах горного народа хакон. Деверукс интересовался их поверьями и обычаями. Вот и додумался до того, чтоб призвать души в Ард. Это его идея. За каждым умаем стоит своя горькая история, то, что не даёт им уйти с миром даже после собственной смерти. Деверукс считает, что служа живым, вместо того, чтоб скитаться по миру и становиться злым духом, они могут обрести покой. Ни один, совершивший убийство невинного, не войдёт в Ард умаем. Можешь не страшиться этого.
— Я не боюсь Лейтона или его товарищей. Но что произойдёт с ним, когда он захочет уйти? Он просто исчезнет?
— Заключая договор с каждым умаем, Деверукс сделал их безликими. Все они по сути своей одинаковы. Он дал им возможность остаться неузнанными и сохранить свою личность. Чем ближе душа к обретению своего упокоения, тем ярче свечение умая. Он в такие моменты скорее походит на призрак и надо признаться, выглядит куда приятнее для взгляда. У моего деда всегда было специфическое чувство юмора. Но если душа пожелает, то может явить свой истинный облик.
— Выходит и Лейтон может показаться мне? — подалась к нему Ванда.
— Ты должна помнить об уважении и неприкосновенности чужой души, Ванда, — поучительным тоном предупредил Кристиан. — Тебе не стоит просить. Лейтон сам решит, может ли он открыться тебе.
— Я понимаю, — она уняла волнение. — А что касается имени? Разве по имени никто не догадается, кем был умай при жизни?
— Договор с душой заключается не с мирским именем. А с тем, что дают младенцу в храме, перед богами. Это имя известно только родителям, служителю храма и самому человеку. Поэтому посторонним оно ничего не скажет.
— Значит Лейтон — это имя, данное ему перед богами, — вздохнула Ванда, припоминая инициалы на найденных тетрадях.
Так вот почему они могли не совпадать. И свечение. Лейтон в скором времени сможет уйти? значит, им придётся проститься навсегда...
— Что тебя так беспокоит? — Кристиан провёл пальцем по её лбу, разглаживая морщинку. — Так хочешь знать, кто он такой? Почему?
— Это простое любопытство, — торопливо заверила девушка.
— Ванда, — он внимательно посмотрел на её лицо.
— Что?
— Я знаю, что пока не могу требовать от тебя полного доверия. Как не в силах сейчас и сам быть до конца откровенен. Но что бы ни случилось, ты можешь прийти ко мне с этим.
— Я благодарна за твои слова и твоё понимание, — искренне проговорила Ванда. — И сейчас могу сказать тебе то же самое. Что бы ни случилось, ты можешь поделиться со мной. Пусть сейчас это звучит так самонадеянно. И наверняка я слишком жалка, чтоб заявлять подобное, но это искренне...
Кристиан привлёк её к себе, обнимая за плечи и позволяя прижаться щекой к его груди. Ванда оборвала слова, растерявшись от неожиданной простой ласки. Но на какой-то миг поддавшись чувствам, она рискнула обнять Рэйвана за талию, слушая, как гулко билось его сердце. Тепло... Она ощущала такое тепло и умиротворение.
Какой же магией обладал этот удивительный человек? Неужели она и правда должна признать поражение? Признать только себе, мысленно боясь, что волшебный момент закончится, и Кристиан велит уйти.
— Ты расскажешь мне о Харланде? — спросила Ванда, прекрасно понимая, что просто тянула время.
Но так чудесно было стоять здесь, в вечерней тиши, вдали от всей суеты.
— Ты действительно хочешь слушать о моей земле? — с сомнением осведомился Рэйван, отпуская её.
— Конечно, — заверила девушка и даже открыто улыбнулась.
Он недоверчиво посмотрел на невесту. Но затем медленно кивнул, спиной прислоняясь к ограде и решая утолить неожиданное любопытство.
— Харланд расположен неподалёку от Нимерийских гор.
— Говорят, что там никогда не светит солнце, а души умерших стонут не умолкая, моля о пощаде...
Бровь Кристиана скептически изогнулась. Он сложил руки на груди, и покачал головой.
— Ну... так говорят... — Ванда поджала губы, виновато глядя на некроманта.
— Что же ещё «говорят»?
— Лучше тебе это не слышать, — она нервно улыбнулась.
И почему несла эту чушь? Хотела же просто поговорить.
— Харланд находится почти у самой границы королевства. Вокруг него много диких земель. Там так тихо, что порой можно слышать, как поёт ветер в кронах великих маяров. А рассвет так пронзителен и ярок... Каждый камень, каждое дерево, каждый ручей — как продолжение меня. Как часть меня. И если это отсечь...
— Рана будет слишком глубока, — закончила за него Ванда. — Я понимаю тебя. Ардиан так же любим мною. Он так же был все эти годы моим миром. Я стараюсь гнать от себя мысли, что больше не вернусь туда. И если этому суждено случиться, то сохраню в памяти каждый миг. Только...
