Зиль? На языке дикого горного народца йерийцев это означало — «зло малое». Кристиан подшутил над нею, подарив неугомонного духа? Интересно, как отреагирует на новое имя питомца?
— Отличное имя, — улыбнулась Ванда.
— Не подпускай «это» ко мне, - категорично заявила подруга.
Зиль возмущённо зашипел. Волосы Ивон моментально ожили, множеством серебристых змеек взметнувшись над её головой, извиваясь и норовя схватить тёмного духа. Лейвр зашипела в ответ не хуже него, словно и сама была порождением тьмы или диким существом. Зиль притих, замер статуэткой на плече Ванды, и только моргал огромными светящимися глазами.
— Так-то, — щёлкнула ухоженными пальцами Ивон. — Не приближайся ко мне, тёмное создание.
Её волосы легли гладкими прядями, и девушка прошлась по комнате. С видом особы, не меньше чем королевской крови, она опустилась в кресло и расправила голубую юбку.
— Я стащил тебе еды с ужина, — отозвался Талл, выстукивая пальцами по подлокотникам.
— Только всё давно остыло, — поджала губы Ивон.
— Разве это проблема? — пожал плечами Шагрим, обращаясь затем к Ванде. — С твоей силой ты его мигом разогреешь. Верно?
— Конечно, — благодарная, она не стала добавлять причин для волнения другу.
Разогреть она ничего не сможет. Сила оставила её на сегодня. Но есть придётся, чтоб хоть как-то восполнить её. Пусть даже холодный ужин. Но припасённый для неё с такой необходимой заботой.
— Спасибо, — обернулась к товарищам Ванда. — Спасибо за всё.
Позже, когда удалось спровадить Шагрима, и они с Ивон забрались в свои долгожданные постели, Ванда смогла немного расслабиться. Она накрылась одеялом по самую шею, чувствуя, что волосы, устилавшие подушку, всё ещё немного влажные. Завтра наверняка пряди завьются сильнее из-за того, что толком не высушила, но это было так незначительно.
Зиль возник на высокой спинке кровати и делал вид, что дремал, будто это и в самом деле требовалось сущности вроде него. Стоило одной из девушек шевельнуться в постели, как приоткрывал яркие глаза, лениво прищуриваясь и оглядывая комнату, едва освещённую лунным светом. Ивон уже давно спала, когда и к ней пришёл долгожданный сон. Ванда была рада ему, имея возможность забыться и оставить хоть ненадолго в реальности все тревоги.
Ей снилось, будто парила, или качалась, словно в колыбели. Она слышала тихий шелест листвы. А над нею сверкали яркой крошкой звёзды, покачиваясь вместе с яркой луной в такт неспешному движению. Чьи-то мягкие руки гладили её волосы, касаясь щеки. И голос... Она слышала голос, в этот раз — женский. И душа отчего-то отзывалась на него, тянулась, пытаясь разобрать слова. Голос пел, нежно, тихо, а колыбель мягко качала её, убаюкивая. Эта песня, такая знакомая, всё звучала и звучала над нею, даря успокоение.
Ветер, ветер, тихо шепчет,
Колыбель твою качая.
Сон за хвост хватая крепче,
Свою песню напевает...
Он напомнит, он расскажет,
Как босой в траве бежала.
Как за день ты стала краше,
Спи дитя, ты так устала...
Ветер, ветер, пахнет пряно,
Ночь умолкшую остудит.
Ты с зарёю встанешь рано,
Солнца свет тебя разбудит...
Спи дитя, спи безмятежно,
Я с тобой останусь ветром.
В летний зной, зимою снежной,
Буду песней, буду светом...
Глава 21
Утро началось слишком внезапно. И началось оно с ехидной морды, едва ли не уткнувшейся ей в лицо.
— Боги... — сонно пробормотала Ванда.
Она буквально восстала с постели, со стоном села, и вяло откинула волосы с лица. На соседней кровати то же самое пыталась безуспешно сделать Ивон. Зиль довольно принялся драть спинку кровати. Но зашипел, стоило первым солнечным лучам скользнуть по его призрачной шерсти, видимо не сильно приветствуя подобное. Он рассыпался туманом и собрался у кресла, сверкая в тени яркими глазами.
— Ты всю ночь говорила во сне, — с укором пробормотала Лейвр, затем лениво потягиваясь и зевая совсем не подобающе юной каэли.
— И что же я говорила? — спросила Ванда скорее машинально, чем из любопытства.
Она смогла встать на пол с кровати, чувствуя себя при этом полуразложившимся зомби. Кое-как добрела до шкафа и рискнула глянуть на себя в зеркало. Явно неудачно поднятое неизвестным некромантом существо, смотрело на неё скептически, щурясь не хуже Зиля. Оставалось вдобавок шипеть и корчиться под лучами солнца. Синяки под глазами стали потрясающе яркими, делая лицо ещё более бледным. Волосы всклокоченные, будто ночью не спала, а нарочно спутывала пряди. Что ж... Новый день настал, но горечь прожитого, вчерашнего, никуда не делась. Душа саднила, и Ванда велела себе собраться, не позволяя прокручивать в голове недавние события. Она должна думать только о том, что предстоит. Только об учёбе. И погрузится в неё полностью, лишь бы не возвращаться мыслями к горькой правде.
— У тебя есть какой-нибудь артефакт, — так и не дожидаясь от подруги ответа на предыдущий вопрос, повернулась к ней Ванда, — чтоб немного оживить вот это?
Она обвела пальцем своё сонное лицо. Ивон поморщилась, глядя на неё и покачала головой.
— Боюсь, что я ещё не настолько сильна... Тебе лучше обратиться с этим вопросом к Шагриму.
— Вот уж нет, — отмахнулась Ванда, даже немного взбодрившись. — Холодный душ вполне подойдёт. А ты — даже не смей думать, чтоб отправиться за мной.
Она пристально поглядела на марага, нервно забившего хвостом по полу. Дух склонил голову набок и его глаза сделались огромными.
— Я не поддамся на это. Ты ведь понимаешь?
Сила тлела в её груди малой искрой, пытаясь вспыхнуть и разлиться привычным теплом по крови, но пока была слишком слаба. Радовало то, что сегодня предстояла только теория. Приведя себя в порядок, Ванда надела новую форму, тщательно заплетя косу. Она прихватила пару нужных книг, добавив к стопке и одну из найденных в ящике Лейтона тетрадей. Ту самую, в которой отыскала старые записи о сочетании основных рунных линеек. Были там пометки и о вариациях составления собственных линеек, написанных таинственным Р.Д.. Эти записи могут стать весьма полезным дополнением к тому, что удастся записать на лекциях достопочтенного каэля Торина Морруса, преподающего у них рунологию.
В корпус боевого факультета сегодня лететь не придётся, и они с Ивон будут часто пересекаться в основном замке Арда. Эта мысль согревала. Подруга улыбнулась ей, завидно походя на воздушное румяное облако в своих бело-голубых одеждах. Но Ванда чувствовала её напряжение, которое та тщательно пыталась скрыть.
— Что тебя беспокоит?
