Германский телеграфный код разработали еще в предвоенные годы, он был одним из тех кодов, расшифровать которые практически невозможно.
Герой нашего рассказа Александр Цек в изолированном и строго охраняемом помещении днем и ночью расшифровывал тайные правительственные телеграммы, адресованные Морицу фон Биссингу, генерал-губернатору оккупированной Бельгии.
Майор Тренч в поисках германского кода выяснил, какая из радиостанций Брюсселя получает телеграммы, зашифрованные с помощью особого тайного кода.
Так английская разведка вышла на Александра Цека. Он показался самой подходящей кандидатурой — наполовину англичанин, да еще и мать была интернирована британцами.
Цека завербовали Эдит Кавель, медицинская сестра, и Филипп Бокк, ее правая рука. В обмен на тайну секретных кодов ему предложили безопасность любимой матери и возможность переехать в Англию после удачного окончания операции. В подтверждение гарантий Александру вручили письмо от матери.
К этому времени Александр уже успел разочароваться и в немецких союзниках Австро-Венгрии, и в кайзере Вильгельме, к тому же его беспокоила судьба матери, так что предложение Кавель и Бокка он принял.
Но как же скопировать коды (просто украсть книги было бы глупо — это означало бы немедленную смерть того, у кого они пропали). И тогда Тренч принял другое решение. Александру Цеку предстояла адова работа — по ночам во время дежурств полностью скопировать обе книги.
Это было безумно трудно и опасно. Александр в конце концов справился с этой работой, но настолько переутомился, что врачи нашли его состояние весьма тяжелым.
Немного придя в себя, он начал готовиться к выполнению второй части задания — ему предстояло доставить копии книг в Голландию. В ночь на 14 августа 1915 года агент-проводник помог ему перебраться через границу на территорию Голландии.
Вот так копии шифровальных книг попали в руки английской разведки. Задолго до вступления в войну США союзники получили возможность расшифровывать радиограммы германского правительства. Выполненная Александром работа как раз и способствовала тому, что Соединенные Штаты вступили в войну.
Так что историки не зря называют Александра Цека человеком, решившим исход Первой мировой войны. Но что же с ним произошло дальше? Что стало с главным героем нашей истории?
Известно, что он пересек границу и… исчез. Ни куда он пропал, ни даже как документы попали в руки английского резидента, неизвестно. Молодой Цек словно в воду канул. Свидетельств его гибели, как и его существования, не было.
Несчастный отец потратил огромные деньги на поиски сына. Но все усилия были напрасны. Единственный след, на который удалось напасть нанятому детективу, вел из Голландии в Англию.
Тогда Цек-старший пишет отчаянное письмо сэру Реджинальду Холлу. Третьего мая 1925 года тот ответил, что человека с именем Александр Цек он нигде, кроме их семьи, не встречал и ничего о нем не слышал.
Но сэр Реджинальд кое о чем умолчал. Его, бесспорно, беспокоило то, что немцы, узнав о бегстве шифровальщика, поменяют коды — и придется все начать сначала!
Историки сходятся во мнении, что драконовские законы приговорили молодого человека. Вероятнее всего, англичане перевезли его тело в Брюссель, чтобы убедить немцев, что Александр погиб в результате несчастного случая. Как бы то ни было, шифровальщики кайзера продолжали пользоваться уже известными британцам шифрами.
Но остались еще Эдит Кавель и Филипп Бокк — свидетели работы Цека на британскую разведку. Их немцы арестовали уже на следующий день после того, как Цек был переправлен в Голландию.
До суда Эдит Кавель еще можно было спасти, организовав ее побег из тюрьмы. Для освобождения требовалась ничтожная сумма — всего-то тысяча фунтов. Но английская разведка приняла ужасное решение: следует избавиться от всех свидетелей, имевших отношение к добытым шифрам. Эдит Кавель и Филипп Бокк были казнены 12 октября 1915 года.
Самый удачливый шпион. Жюль-Крофорд Зильбер
Зильбер, удачливый и умелый немецкий шпион, выглядел как англичанин, безукоризненно владел английским, обладал манерами высшего британского света. Бо́льшую часть жизни он провел на территориях, входящих в состав Британской империи. Во время англо-бурской войны он оказал англичанам определенные услуги и своевременно запасся подтверждающим это документом. За дружеским столом он иногда «проговаривался», что был знаком с Уинстоном Черчиллем, молодым британским волонтером, и даже приятельствовал с ним какое-то время. «Но это было давно, он, конечно, уже и забыл обо мне…» — говорил он и выразительно замолкал.
В сентябре 1914 года через США и Канаду Зильбер попал в Англию. У него был паспорт подданного нейтрального государства и документ, подтверждавший оказание им услуг англичанам в войне с бурами. Этого хватило — ему разрешили въезд в Англию. Он понравился местным чиновникам, к тому же кстати пришлось его знание иностранных языков. Он нашел работу в бюро цензуры, в это время как раз расширявшееся и нуждавшееся в услугах полиглотов, ведь письма приходили и на всех европейских языках, и на языках других народов, подданных Британской империи.
За английскими цензорами закрепилась слава добросовестных и скрупулезных. Суровость цензуры не могла смягчить ничья подпись. Несколько примеров. Сестра германского кайзера греческая королева София, бывшая принцесса Баденская, шведская королева и испанская королева-мать явно были настроены прогермански. Письма для них и от них подвергались подробной цензуре и даже задерживались, если этого требовали обстоятельства. Греческая королева попала в список подозрительных лиц и поэтому ее письма вообще не отправлялись по назначению. Когда цензурой было установлено, что приказы немецким агентам в Южной Америке передаются по подводному кабелю с помощью шведского правительственного кода, британская разведка предприняла решительные шаги. О поведении шведской королевы, сестры Вильгельма, «неизвестно от кого» узнали в Стокгольме, и в столице разразился громкий скандал. Понятно, что теперь использование шведского кода для немцев было невозможно.
Но цензоры, даже английские, тоже люди и умели расслабиться. После напряженного трудового дня, за кружкой старого доброго эля, в компании друзей-сослуживцев, которым полностью доверяли, они становились разговорчивыми. Конечно, пересказывались всевозможные скабрезные истории, которые цензоры обнаруживали в письмах. Но, бывало, в разговорах всплывали и сведения военного и политического характера, которые сообщали друзьям авторы писем. Веселый и добродушный Зильбер был завсегдатаем таких компаний. Обзавелся он и друзьями, причем многочисленными, на стороне. Все это он делал для того, чтобы дополнять сведения, которые черпал из тысяч писем, проходивших через его руки.
Зильбер работал один. Со своим руководством поддерживал связь одностороннюю — в советах начальства не нуждался и даже избегал их.
Цензор был, по существу, последней контролирующей инстанцией, так что Зильбер мог свободно отправлять свои донесения. Чтобы получить подлинные почтовые штемпели, он сам себе отправлял письма, не подвергавшиеся цензуре, из разных точек Лондона. При этом пользовался конвертами с «окошком», под которым читался адрес. Получив такое письмо, он выбрасывал листок со своим адресом и вкладывал донесение. А в окошке читался новый адрес получателя. Затем он ставил на конверте штамп «Просмотрено военной цензурой» и отправлял письмо на континент, в одну из нейтральных стран.
