В 1966 году Джордж Блэйк бежал из тюрьмы. Этот побег был осуществлен в духе лучших традиций авантюрных романов Александра Дюма. Тюрьма «Уормвуд Скрабз» славилась тем, что из нее невозможно сбежать (может быть, потому что никто не пробовал?). По этой причине туда и помещали разоблаченных советских разведчиков. Содержались там и менее опасные заключенные. Вот с их помощью Блейк и оказался на свободе.
По всей Англии после бегства Блэйка была объявлена тревога. Порты, вокзалы, аэропорты были перекрыты. Полиция прочесывала подозрительные районы и обыскивала дома. Но Блэйк скрывался совсем недалеко, у друзей. Им предстояло вывезти его за пределы Англии. Это было совсем непросто: фотографии Джорджа висели на всех видных местах, их раздали всем полицейским, таможенникам и пограничникам.
Друзья Джорджа обсуждали разные варианты, даже такой: с помощью специального препарата изменить цвет кожи, сделав его «негром». Но в конце концов выбрали куда более простой способ. Супруги Рэндл соорудили потайное отделение в автофургоне, под детской кроваткой. В этом тайнике Джорджу предстояло совершить долгое путешествие вместе с супругами и их двумя детьми, двух и четырех лет от роду.
Семнадцатого декабря 1966 года они выехали из Лондона, добрались до Дувра, оттуда на пароме до бельгийского порта Остенде, а далее без остановки до Берлина. На континенте Джордж всю дорогу сидел в фургоне вместе с супругами и детишками. В «контейнере» он скрывался только тогда, когда ехали по Англии, переплывали Ла-Манш и пересекали границы.
Наконец путешественники добрались до Восточного Берлина, где их встретили восточногерманские пограничники и советские офицеры. Они, конечно, были удивлены, когда из ящика неожиданно появилось «незадекларированное лицо». Вскоре все разъяснилось — к счастью, в Восточном Берлине работал в это время сотрудник советской разведки, знавший Блэйка лично. Так закончилось долгое и опасное путешествие.
И вот 7 ноября 1967 года Джордж Блэйк и Конон Молодый (он же Гордон Лонсдейл, человек из «Мертвого сезона»), некогда встретившиеся во дворе тюрьмы, из которой «невозможно бежать», появились рядом на трибунах Красной площади.
«В кейптаунском порту…» Дитер Герхардт
Судья кейптаунского суда Джордж Мьюнник впервые за всю свою многолетнюю практику столкнулся с таким делом. Когда он произнес: «Сейчас суд рассмотрит вещественные доказательства», — то вместо того, чтобы взять их в руки, разглядывать самому, показывать сторонам и присяжным, он был вынужден добавить: «Пожалуйста, господа!»
И тогда сидевшие за отдельным столиком крепкие молодые люди из спецслужбы взяли лежащие возле них шифроблокноты и микропленки и стали издали демонстрировать их судье и остальным присутствующим в зале судебных заседаний. Мьюнника несколько обижало это недоверие, тем более что краем глаза он заметил, как слегка усмехнулся при этом подсудимый, статный сорокасемилетний мужчина двухметрового роста, сидевший за решеткой рядом с миниатюрной, хрупкой, миловидной женщиной.
Это беспрецедентное и секретное дело, содержавшее важнейшие государственные тайны, рассматривалось при закрытых дверях в присутствии лишь особо доверенных лиц.
В самом здании суда и вокруг него разместились отряды полиции, усиленные армейскими подразделениями, готовые в любую минуту схватить «руку Москвы», если та протянется сюда, чтобы вызволить своих провалившихся агентов.
Но ничего неординарного не произошло. Суд, начавшийся в августе 1983 года, закончился 31 декабря, после четырех с половиной месяцев разбирательства. Из ста двадцати четырех допрошенных по делу свидетелей ни один не привел доказательств шпионской деятельности обвиняемых. Но их и без того было достаточно: помимо упомянутых уже шифроблокнотов, микропленок, кассет, крупногабаритным шпионским оборудованием была заставлена выделенная для этого комната в зале суда. К тому же и сами обвиняемые — муж и жена — не отрицали предъявленного им обвинения в шпионаже в пользу СССР.
В своем последнем слове подсудимый просил только об одном: о снисхождении для его жены, которая была лишь слепой исполнительницей его воли и выполняла обязанности секретаря и курьера. Государственная измена по законам ЮАР каралась наказанием вплоть до смертной казни, и вот 31 декабря 1983 года судья огласил приговор…
Все началось в 1962 году, когда Герхардт, отправившись в командировку, пришел в советское посольство в Лондоне и потребовал встречи с военным атташе. С этого времени он и стал числиться в списках ГРУ как агент Феликс. Просто безбедное существование не удовлетворяло этого тщеславного человека, а желание «показать этим бурам», на что он способен, и ненависть к системе апартеида подтолкнули его к сотрудничеству с советской разведкой.
Ясным рождественским днем 1968 года в швейцарском городке Клостере он познакомился с Рут Йор, двадцатисемилетней дочерью рабочего фармацевтической компании. Она была модисткой-шляпницей и секретаршей видного швейцарского адвоката. Молодые люди на отдыхе знакомятся быстро. Дитер Герхардт, морской офицер из Южно-Африканской республики и к тому времени уже агент-нелегал советской военной разведки ГРУ, полюбился ей с первого взгляда и на всю жизнь.
В сентябре 1969 года в Кейптауне они обвенчались (она стала его второй женой). Так как Дитер был офицером, его жена по законам ЮАР не могла оставаться иностранкой, поэтому Рут приняла южноафриканское гражданство.
Веселая, доброжелательная, прекрасная хозяйка, Рут вскоре стала своей в среде офицерских жен. Они даже избрали ее председателем своего клуба. Владеющая немецким, французским, английским и итальянским языками, Рут изучила также африкаанс и организовала для жен офицеров курсы иностранных языков.
Дом Герхардтов всегда был полон гостей. Те чувствовали себя здесь свободно, подвыпившие моряки говорили обо всем. Но хотя тайны сами лились в уши Рут, Дитер не сразу воспользовался этим, он привлек ее к работе только почти через два года. Пока же ему хватало того, что он знал в силу своего служебного положения. А знал он немало, поскольку имел звание коммодора и занимал должность старшего офицера крупнейшей в южном полушарии военно-морской базы в Саймонстауне. В его подчинении было почти три тысячи человек, он отвечал за все материально-техническое обеспечение, строительство и боеспособность ВМФ ЮАР. В 1983 году ему должны были присвоить звание контр-адмирала.
Убедившись в честности и преданности жены, Дитер, заранее ее подготовив к этому разговору, дал ей понять, что работает на советскую разведку. Он с волнением ожидал ее реакции и обрадовался, когда наконец услышал:
— Я буду делать все то, что делаешь ты.
Питер Бота, президент ЮАР, хотя и был расистом и ненавидел Советский Союз, в быту оставался человеком приятным и обходительным. Он был знаком еще с отцом Герхардта и покровительствовал сыну. Поэтому (а еще ценя его высокую квалификацию) он постоянно привлекал Дитера как эксперта при обсуждении особо важных военных проблем в узком кругу.
Совещания иногда заканчивались неформальным ужином, который устраивала жена президента. Однажды на него пригласили Рут. Жены президента и коммодора очень понравились друг другу, и с того времени семьи стали дружить, несмотря на разницу в общественном положении. Близким другом Герхардтов был и командующий военно-морским флотом ЮАР Бирманн. Конечно, приятели болтали не только о спорте и скачках. В одной группе гостей всегда был Дитер, в другой — Рут. Она внимательно слушала то, о чем говорили, а иногда и направляла разговоры в нужное русло.
