На основании информации, полученной от чешских друзей, Моэм составил свой первый доклад. Он был пессимистичен. Армия находилась в состоянии мятежа, население голодало, приближалась зима, а топлива не было. Положение правительства Керенского было шаткое. Большевики вели агитацию, Ленин скрывался где-то в Петрограде.
С помощью Саши Моэм познакомился с Керенским и несколько раз встречался с ним — в ресторанах, в доме Саши, в его кабинете. Впечатление было неутешительным: изнуренный человек, раздавленный властью, неспособный действовать и всего боящийся.
Гораздо больше Моэму понравился эсер Борис Савинков, военный министр Временного правительства, который заявил ему: «Или Ленин поставит меня к стенке, или я его!»
Двадцать четвертого сентября 1917 года Уизмен направил в Форин-офис шифрограмму, в которой говорилось: «Я получил интересную телеграмму от Моэма из Петрограда. (А) — он послал агента в Стокгольм и в Финляндию для сбора информации, и тот сообщает о секретной договоренности между Финляндией и Швецией о присоединении к Германии с целью захвата Петрограда. (B) Правительство ежедневно меняет свое мнение о переезде в Москву, чтобы избежать стычек с максималистами. Моэм надеется послать агента на митинг максималистов. (C) Керенский теряет популярность, и сомнительно, чтобы он удержался. (D) Убийства офицеров продолжаются. Казаки планируют мятеж. (E) Сепаратного мира не будет, но будет хаос и пассивное неповиновение на русском фронте. (F) Моэм спрашивает, может ли он работать с офицером британской разведки в Петрограде, чтобы помогать друг другу и избегать путаницы. Я не вижу препятствий этому… (G) Я считаю, что Моэму для безопасности следует хранить свои шифры и бумаги в посольстве. Он очень благоразумен и не скомпрометирует сотрудников посольства, может быть полезен, и, я уверен, вскоре он создаст хорошую организацию. В любом случае я сообщу ему, что вы заинтересованы в его информации».
Восемнадцатого октября Керенский назначил Моэму встречу и ознакомил его с посланием для британского премьер-министра Ллойд-Джорджа, настолько секретным, что оно даже не было записано на бумаге. Керенский попросил Моэма немедленно отправиться в Лондон и лично передать послание адресату. Смысл послания был прост: Керенский заявлял, что долго не продержится, если союзники не снабдят его оружием и боеприпасами. Он также просил заменить английского посла.
В тот же день Моэм отправился в Норвегию, а оттуда на британском миноносце в Шотландию. Прибыв в Лондон, он на следующее же утро был приглашен к премьер-министру. Тот принял Моэма любезно и выразил восхищение его пьесами. Но Моэм спешил и, прервав его, передал текст послания, которое он, уже прибыв в Англию, изложил на листе бумаги в виде рапорта. Прочтя его, Ллойд-Джордж сказал: «Я не могу сделать этого».
Возвратившись в свой отель, Моэм размышлял над тем, как вернуться в Россию. Но 7 ноября 1917 года правительство Керенского было свергнуто, власть захватили большевики. Восемнадцатого ноября 1917 года сэр Эрик Друммонд, личный секретарь министра иностранных дел, написал на рапорте Моэма, поданного на имя Ллойд-Джорджа: «Боюсь, что теперь это представляет лишь исторический интерес». Моэм, однако, полагал, что если бы он начал действовать на полгода раньше, то смог бы добиться успеха.
Моэм понимал, что миссия провалена, но был доволен тем, что собрал много материала для рассказов об Эшендене.
Два с половиной месяца, проведенные в России, плохо сказались на здоровье Сомерсета. У него обнаружили симптомы туберкулеза. Возвращение в Россию стало немыслимо, тем более после свержения Керенского.
Как-то раз его пригласили на Даунинг-стрит. С ним беседовали какой-то важный господин и Уильям Уизмен, его шеф. Моэм передал им свой отчет о пребывании в России. Когда они ознакомились с отчетом, Сомерсет спросил, не планируют ли его вновь направить в Россию. «Нет, — был ответ. — Сейчас для нас главное удержать Румынию».
Туда ему ехать не хотелось. «У меня туберкулез», — пробормотал он. «Ну вот и хорошо, — сказал шеф. — Отправляйтесь в санаторий, подлечитесь». Так закончилась разведывательная служба Моэма.
Он прожил еще сорок восемь лет, но больше в разведку не возвращался.
«Шпион, пришедший с холода». Джон Ле Карре
Ле Карре, настоящее имя которого Дэвид Джон Мур Корнуэлл, родился в Пуле, графство Дорсет, в 1931 году. Мальчик находился под влиянием отца, очаровательного и беззаботного человека, который, будучи большим фантазером, чтобы не сказать лгунишкой, в таком же духе воспитывал сына. Окончив среднюю школу, Дэвид поступил в Бернский университет для изучения немецкого языка. Он провел там девять месяцев, ничем не занимаясь. Там же произошел его первый контакт с секретной службой, который он описал в одном из своих романов, ставший для него чрезвычайно важным.
В 1949 году, вернувшись из Берна, Дэвид Корнуэлл был призван в армию. Служба проходила в «разведывательном корпусе» в Австрии, где он работал, по его собственному признанию, «в находящемся в упадке подразделении, которое пыталось выпытывать секреты, допрашивая лиц, перешедших чехословацкую границу». Это было время перехода от «горячей» к «холодной войне». Дэвид принадлежал к поколению английских писателей, политические взгляды которых формировались в этот период. Он вспоминал о шокирующей стремительности этих событий: «Это было, как если бы стволы орудий внезапно развернулись в противоположную сторону». И приводил пример: «За то время, пока горячая война превращалась в холодную, а затем в разрядку, мы прошли через безумный идеологический разворот событий: те, кто в 1945-м бомбили Берлин, навели в него в 1948 году «воздушный мост».
Отслужив в армии, Дэвид Корнуэлл в 1952 году поступил в Линкольн-колледж в Оксфорде, где вновь стал изучать немецкий язык. Обучаясь в колледже, он продолжал поддерживать связь со спецслужбами. Теперь он составлял доносы на левацки настроенных активистов из числа студентов. Он делал это вполне сознательно, считая поведение и идеологию левых деморализующей и зловредной.
После окончания второго курса, в 1954 году, Дэвид был вынужден бросить учебу, так как отец окончательно разорился и был объявлен банкротом. Поработав учителем, Дэвид снова вернулся в колледж в 1956 году и тогда же женился. В 1958 году он снова бросил учебу. «Я сделал это, так как осознал, что вовлечен в социальную войну». Он чувствовал себя ущемленным, на его глазах рушилась Британская империя, правившая миром. «Все ушло, ничего не осталось, прощай, мир», — таково было его настроение в то время.
Еще учась в колледже, Дэвид попытался поступить в Форин-офис. Его первой должностью в Бонне стала служба по линии британской разведки МИ-5, которой руководил Максвелл Найт.
Сам Корнуэлл (уже став писателем Ле Карре) отрицал, что был шпионом. Но это подтверждают авторитетные британские справочники. Кроме того, бывший начальник ЦРУ Уильям Колби считает, что романы Ле Карре весьма точно отражают разведывательную действительность, и так писать мог только профессионал.
Летом 1961 года Дэвида Корнуэлла назначили вторым секретарем британского посольства в Бонне. Он работал именно тогда, когда была воздвигнута Берлинская стена, часто ездил в Берлин по делам службы и описал это в романе «Шпион, пришедший из холода».
