Для I акта нам нужна тема, построенная как первая фраза “Парсифаля”, которая могла бы быть доминирующей.
Для II акта хотелось бы, чтобы исполнялась другая тема, отличная от темы акта I, которая заканчивала бы ее в акте III», — писал Пьер Луис Дебюсси 14 января 1896 года.
Дебюсси в своих письмах описывает впечатления, размышляет о звучании музыки, в то время как Луис в повелительном тоне приводит содержание музыкальных тем, которые бы сопровождали действие балета согласно законам драматургии. Дебюсси не стремится к логичности в музыке. Как он часто повторяет, ему предпочтительнее молчание, которое бывает красноречивее музыкальных мотивов. Ему также было важно в деталях раскрывать характер персонажей балета, что требовало много времени. Но это входило в противоречие с нетерпеливостью Луиса.
Начиная с марта 1896 года Дебюсси, несомненно, желавший сотрудничать со своим другом, заявляет, что работает над «Дафнисом и Хлоей». «Мне совершенно необходимо увидеться с тобой из-за Дафниса, с которым ничего не выходит, и Хлои, с которой также работа не идет. В моей голове звучит анархистская музыка. Мятежное красное знамя взрывает мой мозг. Я больше не знаю, что мне делать», — пишет он Пьеру Луису 20 марта 1896 года. У Дебюсси уже возникали подобные проблемы с «Пеллеасом и Мелизандой», однако он находил в себе силы для творческого вдохновения. Как далеко продвинулся он в работе над «Дафнисом и Хлоей»? До сегодняшнего дня не обнаружено никакой партитуры. Можно предположить, что если бы Дебюсси был более последовательным в своей работе, то непременно сыграл бы отрывки Луису или другим друзьям. Никто об этом ни разу не упоминает в своих воспоминаниях. Пьер Луис похоронил этот проект, чтобы заняться другой работой.
В 1897 году возник вопрос о том, чтобы Дебюсси сочинил музыку к «Афродите». Этот роман Луиса имел большой успех, писателю делали множество предложений. Пьер Луис прежде всего хотел заработать денег. Похоже, он не понимал, что Дебюсси не мог сочинять музыку в авральном порядке. Балет предназначался для постановки в «Олимпии». Музыканту претила мысль о том, что ему придется работать для мюзик-холла. Аргументы, приведенные Луисом в письме от 4 ноября 1897 года, показались ему совершенно неубедительными:
«Разумеется, театры таковы, какими их делают. Все зависит от того, плохие или хорошие пьесы ставят на их сцене.
Теперь мне точно известно, что в “Олимпии” есть много шлюх. Однако еще больше их сидит в амфитеатре “Грандопера”. Более того, уважаешь ли ты публику “Одеона” до такой степени, что не хочешь никакой другой?
Наконец, я уверен, что твое чувство собственного достоинства нисколько не пострадает оттого, что ты согласишься. Доказательство заключается в том, что я ничуть не уронил своего достоинства.
Если ты согласишься, то подумай: ты получишь три тысячи или четыре тысячи франков за шесть недель, не считая того, что, вполне возможно, тебя ждет большой успех. Не говоря уже о том, что представления, без всякого сомнения, состоятся и за пределами Парижа».
«Афродита» так и осталась лишь проектом. Последнее сотрудничество оказалось более продолжительным. Его вдохновителем в большей степени был Россетти. Дебюсси еще раньше писал музыку на его стихи. Речь шла о поэме, переведенной Луисом. К концу 1896 года Дебюсси сочинил черновой вариант произведения для баритона с оркестром, но работа так и осталась незаконченной.
Если вопреки различию в характерах и эстетических взглядах можно еще поверить в то, что друзья часто встречались и с большой охотой проводили вместе время, то представить, что они смогли бы довести до конца совместную работу, которая устроила бы и того и другого, кажется невероятным. Из письма Луиса от 24 июля 1896 года становится ясно, насколько писатель не понимал композитора и его требований к совместному творчеству и как он пытался оказать на него влияние, впрочем, без всякого успеха:
«Твоя ошибка (если ты совершаешь одну) состоит в твоей убежденности в том, что твое творчество доступно лишь узкому кругу истинных ценителей музыки, в то время как ты обладаешь всем необходимым, чтобы быть любимцем публики, заполняющей бульвары и казино.
И затем, не надо дуться на меня за эти слова. Шекспир в свое время и Гюго в настоящий момент делали и делают все, чтобы понравиться широкому кругу читателей. А их вовсе нельзя назвать круглыми дураками.
Кроме того, ты должен зарубить себе на носу, что не существует никакой элитарной публики. Шоссон, Пьер Луис, Фердинанд Герольд
[83] и Раймон Бонер не являются более изысканной публикой, чем Эмиль Дюран, Шарль Мартен и Адальбер де Рош-ан-Цинк, которые занимают в партере кресла 1, 3, 5, 7. Надо вешать таблички с надписью:
Для себя.
Для людей простых и искренних в своих эмоциональных переживаниях (они намного лучше снобов).
Я верю, что придет день, когда ты напишешь музыку одновременно для двух этих категорий публики (ты и все другие). И тогда ты станешь еще более потрясающим.
Впрочем, я говорю тебе все это потому, что уверен: в глубине души ты разделяешь мое мнение. Ты просто не хочешь в этом признаться. Осмелюсь утверждать, что придет время, и ты это сделаешь».
Дебюсси ответил 28 июля: «Ты можешь объяснить, о чем было письмо, подписанное П. Луис, в котором я ничего не понял? Совершенно необходимо найти того господина, позволившего себе иметь твой почерк, но в письме я не нашел ни одной твоей мысли». Конец дискуссии. Можно только удивляться тому, что разногласия между писателем и музыкантом за долгие годы не привели к ссоре, поскольку Дебюсси имел весьма обидчивый характер. Композитор мог свободно говорить обо всем с Луисом, но только Эрнест Шоссон был единственным человеком, с кем он мог поделиться своими тревогами и поведать о том, какие муки творчества он испытывает.
Размышления над новыми проектами не мешали Дебюсси вести поиски театра, на сцене которого можно было бы поставить «Пеллеаса и Мелизанду». «Свободный театр» под руководством Поля Ларошеля, которому Антуан Андре
[84] уступил директорское кресло, начал переговоры с композитором. Ларошель обещал поставить оперу в октябре 1895 года несмотря на то, что еще не слышал ни единой ноты этого произведения. У него была цель опередить «Театр Эвр» («Творческий театр» и его основателя Орельена Люнье-По
[85], которому отдавал предпочтение Метерлинк). Поэт предоставил Дебюсси свободу выбора, но уточнил, что в случае постановки спектакля в «Свободном театре» он отказывается от того, чтобы его имя фигурировало на афише. Дело кончилось тем, что ни один проект так и не был осуществлен. Немного погодя, в октябре 1896 года, Изаи предложил музыканту исполнить в Брюсселе отрывки из оперы. Дебюсси в письме от 13 октября отказался от этого предложения:
