«Если это произведение и обладает какими-то достоинствами, то лишь благодаря соединению сценического и музыкального действия. Совершенно очевидно и несомненно, что все положительные качества произведения исчезнут во время концертного исполнения. И тогда нельзя будет предъявлять ни к кому претензий, поскольку станет непонятной “говорящая тишина”, которой насыщено все произведение. Кроме того, используемые средства могут приобрести истинный смысл лишь на театральной сцене. Во время концерта у меня будет вид несчастного человека, который не имеет средств, чтобы оплатить себе контрабас».
С этого момента отношения композитора со скрипачом ухудшились. Ситуация усугубилась после того, как Изаи в письме от 17 октября высказался о «Пеллеасе и Мелизанде»: «Рано или поздно твое произведение будет поставлено на театральной сцене. Только есть опасение, что это произойдет лишь тогда, когда ты изменишь образ жизни. Музыка для молодежи должна сочиняться в юном возрасте, в определенное время и в соответствующей атмосфере». Дебюсси уже нельзя было назвать молодым ни по возрасту, ни по зрелости как композитора. Если он еще не раз будет работать над оперой и ее «музыкальной химией», то «Пеллеас и Мелизанда» будет для него на протяжении долгих лет не «частью молодости», а ее завершением. Это произведение имело для Дебюсси настолько большое значение, что он не мог представить его исполнение в незавершенном виде. Предложение Изаи, каким бы привлекательным оно ни было, лишь сыпало соль на рану: Дебюсси понял, что рухнули его надежды на то, чтобы увидеть свою оперу на сцене в том виде, в каком он ее задумал.
Дебюсси пообещал Изаи цикл песен «Ивняк» по поэме Кристины Джоржины Россетти
[86] в переводе Пьера Луиса, который намеревался вскоре закончить, а затем три «Ноктюрна для скрипки с оркестром». Он уже давно упоминал в разговоре об этой работе, но никто из его друзей еще не слышал ни единой ноты. Изаи хотел поскорее ознакомиться с этими произведениями, хотя при этом все же уточнил, что не сможет их тут же включить в свой репертуар, поскольку у него уже имеются определенные финансовые обязательства. Тогда Дебюсси объявил, что отказывается от исполнения «Ноктюрнов» в Брюсселе. И все по причине того, что произведения оставались незаконченными. В отсутствие партитуры трудно судить, насколько композитор продвинулся в своем сочинении. В письмах Дебюсси не упоминает об этом, но зато уверяет, что почти закончил одно произведение, хотя сочинил лишь 15 тактов. Композитор сердился на то, что Изаи, которым он восхищался и с которым у него были почти одинаковые музыкальные предпочтения, не понимает его. Дебюсси, возможно, был также недоволен тем, что скрипач по финансовым соображениям отказался исполнять произведение, которое было ему посвящено. Дебюсси решил, что лучше пожертвовать деньгами ради дружбы и, что более важно, ради музыки. Идеализм композитора основывался на уверенности в том, что при необходимости кто-то из его друзей всегда одолжит ему денег. На Изаи в этом смысле надежды было мало, поскольку он и так нес большие расходы по организации концертов. К концу жизни Дебюсси имел большие долги и был вынужден поступиться своими принципами и сочинять музыку на заказ. Композитор тяжело переживал отступничество Изаи, тем более что это произошло между 1896 и 1898 годами, когда наступил новый кризис в его творческой и личной жизни:
«Три ноктюрна несут на себе отпечаток моей жизни. В них звучат отголоски больших надежд, моего отчаяния, и, наконец, в них ощущается пустота, поселившаяся в моей душе! Впрочем, я никогда не мог делать чего бы то ни было без того, чтобы в моей жизни что-то не произошло». (Из письма Пьеру Луису от 27 марта 1898 года.)
Дебюсси также рассматривал возможность переработки для оркестрового исполнения двух «Лирических проз», чтобы предложить их Изаи. Дело кончилось тем, что он не смог договориться со скрипачом, и музыканты рассорились окончательно.
Некоторое время спустя, в мае 1898 года, появилась надежда на постановку «Пеллеаса и Мелизанды» в «Опера-Комик». Директор театра Альбер Карре дал на это устное согласие. Дебюсси волновался только из-за того, что исполнение этого проекта откладывалось со дня на день. Он даже представить себе не мог, что его опера увидит свет рампы только через четыре года.
«Верите ли вы, что, когда мы встретимся, Карре, Мессаже
[87]и я, мы сможем составить черновой вариант договора, чтобы они не затягивали это дело на века. Мне кажется, что будущая зима — самое подходящее время для постановки оперы. Многие люди уже слышали о “Пеллеасе и Мелизанде”. Нельзя преуменьшать значение того, что эта опера может представлять нечто новое в искусстве пробуждения чувств у наших современников. Впрочем, вы более умело обращаетесь с этими “взрывчатыми веществами”, чем я, поэтому полагаюсь, как обычно, на вашу высокую компетенцию. Хотелось бы, чтобы уши наших дорогих дилетантов не слишком были бы заткнуты ватой», — писал Дебюсси Жоржу Гартману 14 июля 1898 года.
Всей душой стремясь к тому, чтобы опера «Пеллеас и Мелизанда» была поставлена на сцене в том виде, в каком он сочинил ее, Дебюсси все же опасался, что его произведение не найдет понимания у широкой публики.
«“Ноктюрны” наконец закончены! Следует признать, что я скрепя сердце собираюсь приступить к циклу песен “Ивняк”
[88].
Было бы хорошо, если бы эти два произведения были сыграны до того, как “Пеллеас и Мелизанда” будет поставлена на сцене, чтобы подготовить публику к простоте этого произведения. А также для того, чтобы музыковеды не путали меня с кем-то другим, более известным, чем я. Я уже не столь молод, чтобы прислушиваться к мнению музыкантов. Лучше всего, как мне кажется, доносить представление о прекрасном до тех, кто способен его воспринимать. Тогда угаснет весь этот нелепый спор о том, должны мы или нет что-то Вагнеру или же он обязан всем нам…» — писал он Жоржу Гартману 25 июня 1898 года.
Дебюсси был настолько уверен в успехе своей оперы, что постановка «Пеллеаса и Мелизанды» в Лондоне в июне 1898 года на музыку Форе, написанную «для группы снобов и глупцов», как писал он Жоржу Гартману 9 августа, нисколько не обескуражила его.
ТВОРЧЕСКИЙ И ДУШЕВНЫЙ КРИЗИС. 1897-1899
Для меня настали черные дни. Мне остается лишь мечтать о том, чтобы получить место директора консерватории где-нибудь, хотя бы на острове Цейлон.
Из письма Дебюсси Жоржу Гартману.
6 июля 1898 года
Несмотря на творческие муки, которые испытывал Дебюсси, сочиняя музыку к опере «Пеллеас и Мелизанда», это был благодатный период в творческой жизни музыканта, так же как ранее время сочинения прелюдии «Послеполуденный отдых фавна». За долгие месяцы работы над оперой он прикипел к ней всей душой. В итоге ему удалось довести проект до конца, что было для него довольно непривычно, принимая во внимание число незавершенных произведений, забытых сразу же после беглых набросков на нескольких нотных листах, которые он безжалостно рвал и выбрасывал.
