Некоторые эпические черты «Игры престолов» – например, пиры, которые мы обсуждали в первой главе, или связь между личностью и семьей героя, или одержимость военным мастерством больше, чем другими достижениями, напрямую или косвенно позаимствованы у Гомера. Все эти темы постоянно присутствуют в эпической литературе и не теряют своей актуальности и по сей день. Другие, однако, в большей степени позаимствованы из постклассической эпохи или же являются выдумкой Мартина: система лордов и замков, участие женщин в политике или определенные виды магии и сверхъестественных явлений – все это, взятое из различных первоисточников, отражает дух Средневековья в «Игре престолов» и отдает дань этому уникальному, многогранному миру. Постоянное перетягивание каната между традиционным и новым, унаследованным и оригинальным, само по себе является лишь частью динамики эпических традиций, где все поэты старались подражать Гомеру и Вергилию. Все поэты, иногда по их собственному признанию, терпели неудачу и изобретали что-то, на их взгляд, более новое и лучшее. Изменение эпического героизма от Ахиллеса к Одиссею являлось изменением, от которого зависел успех «Одиссеи», равно как характерный образ героя Энея, вдохновленный как Ахиллесом, так и Одиссеем, являлся причиной успеха «Энеиды». Рассуждая о героях Мартина в рамках периода Античности, мы, таким образом, не только получаем представление о морали, политике и типах персонажей его вымышленного мира, но и обозначаем границы, в которых должен быть рассмотрен успех «Игры престолов» как эпического произведения.
Традиционный героизм
Если бы мы начали искать самый традиционный героический тип в «Игре престолов», мы бы не прошли мимо Джейме Ланнистера, старшего из близнецов, брата королевы и рыцаря Королевской Гвардии. Ему присущи многие качества, которые мы искали бы в полностью сформированном эпическом герое: Джейме из знатной семьи, доказал свою доблесть как на полях сражений, так и на рыцарских турнирах, необыкновенно красив и, как свойственно героям, самоуверен: «Таких, как я, больше нет, – говорит он Кейтилин. – Я один в своем роде» (БК). И эти слова небезосновательны: о Джейме много говорят, его любят и боятся в равной степени и часто принимают за золотой стандарт, когда речь заходит о том, каким должен быть рыцарь (за исключением одного недостатка, к которому мы вернемся). Его способен затмить лишь легендарный Эртур Дейн, Меч Зари, чей героизм проявлялся как в характере, так и в достижениях, делающих его непревзойденным. И, несмотря на разговоры вокруг него, сам Джейме к моменту начала «Игры престолов» оказывается почивающим на лаврах былых заслуг. На рыцарском турнире его побеждает Лорас Тирелл, на поле боя он терпит поражение от Робба Старка, лишается руки в плену у наемников и стремительно теряет свое влияние при дворе. И по мере того как положение дел в политике и на войне ухудшается, этот персонаж становится все более интересным, не в последнюю очередь потому, что его невообразимое высокомерие сменяется порядочностью, а он сам приобретает новые, доселе отсутствовавшие черты.
Возможно, разбираясь в этом противоречивом персонаже, первым делом нужно обратить внимание на его прозвище. Цареубийца – так называют его, хотя не всегда в лицо. Этот титул Джейме получил после убийства Безумного короля, Эйериса Таргариена, – вопиющего нарушения рыцарского долга. В эпосе прозвища обладают богатой историей и используются почти во всех эпических поэмах, чтобы обозначить определяющие черты характера персонажа. К Энею, например, чьим raison d’etre (смыслом существования) является исполнение долга перед отцом, сыном и народом, автор часто обращается как pius Aeneas – «благочестивый Эней» – для римлян было честью исполнить долг перед отцом, родиной и богами. В «Илиаде» Ахиллеса зовут быстроногим, и стремительность является одним из его уникальных свойств: он впадает в ярость так же быстро, как и передвигается во время сражения или забега. Его величайшее достижение в «Илиаде» – убийство Гектора, которое он совершает, преследуя предводителя троянцев, трижды пробежав вокруг стен Трои. Наконец, так же быстро Ахиллес и погиб: обреченный выбирать между неприметной долгой жизнью дома и короткой, но славной жизнью у стен Трои, он выбирает последнее и не возвращается с войны. Одиссей, наоборот, polutropos, «мужчина множества путей»; он не может найти прямой путь домой, как бы ни пытался, и каждый новый поворот и тропа заставляют его проявить хитрость: его мысли изворотливы, как и путь перед ним, речи и личность умны и постоянно меняются. Таким образом, подобные прозвища описывают не только героя, но и нечто более глубокое и значимое в нем, врожденные черты, которые однажды определят его, определят то, что он делает и как.
Что же насчет Цареубийцы? Читатель эпохи Античности скорее всего был бы напуган и впечатлен одновременно. Убийство правителя считалось грязным делом: в «Энеиде» сын Ахиллеса Пирр убивает царя Трои Приама, когда тот ищет защиты у священного алтаря. Пирра описывают как змею, извивающуюся и поднимающуюся перед своей жертвой, и само по себе событие кажется низким и жестоким. Приам стар и едва ли может оказать достойное сопротивление, в то время как палач ничего не добьется своей жестокостью у алтаря. Пирр – более надменная и менее утонченная версия своего отца Ахиллеса, которого в момент наивысшего гнева сравнивали с предвещающей беду звездой Сириус, приносящей троянцам гибель. Но, несмотря на свой характер, Ахиллес учится прощать врагов и даже позволяет тому же Приаму выкупить и вернуть домой тело его сына Гектора. Пирр, со своей стороны, убивает другого сына Приама на глазах его вздрогнувших родителей и топит отца в его крови. Это урок морали: делая то, чего не смог даже великий Ахиллес, его сын намеревается превзойти его и сделать более известным. Но то, как он это делает, навсегда характеризует его меньшим, чем отец, который стал даже более великим героем, проявив милосердие. Этот механизм – отец и сын, жестокость и милосердие – уходит корнями в древние традиции, и Джейме Ланнистеру явно знакомо чувство, когда отец обладает настолько сильным духом и репутацией, что их практически невозможно (и, наверное, не должно) превзойти. Тайвин Ланнистер остается в той или иной степени двумерным персонажем, но то, что мы о нем знаем, не вызывает сочувствия: несгибаемый, беспринципный и безжалостный, он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. И тем не менее Джейме был его сыном – Цареубийца, который совершил поступок и заслужил сомнительную репутацию.
О чем еще говорит нам прозвище Цареубийца? Однозначно, о двуличии и предательстве. В конце концов, Джейме Ланнистер был рыцарем Королевской Гвардии, когда убил короля, хотя сделал это лишь после безоговорочной победы Роберта, в чем мы можем увидеть намек на расчет. У Джейме есть множество оправданий своего поступка, и не последнее из них – довод, что Эйерис Таргариен был тираном, и его убийство положило конец войне и кровопролитию, однако, как бы он ни пытался объяснить причины, постепенно прозвище закреплялось за ним. Оно было получено не в героическом сражении на поле боя, а в результате предательства в тронном зале. Возможно, Роберт Баратеон должен был получить хвастливое прозвище Принцеубийца в награду за то, что убил Рейегара на Трезубце в поединке, повлиявшем на события «Игры престолов», многие из которых также происходили на Трезубце. Но Роберт становится королем, а Джейме – Цареубийцей, получив это прозвище как клеймо предателя и едва ли не намек на повторение содеянного. Однако ему вряд ли удастся это сделать. В отличие от многих античных прозвищ, Цареубийца означает единичное и более не повторяющееся действие и, в отличие от прозвищ Энея, Ахиллеса и Одиссея, не характеризует персонажа.
