Гомер. Одиссея. IX. 557
[10] Мир «Игры престолов» подвергает нас моральному испытанию. В экстремальных условиях войны и приближающейся зимы на территории Семи Королевств, некогда процветавших, людьми движут первобытные импульсы: утолять голод и жажду и убивать, а наиболее состоятельными гражданами – плести интриги, чтобы получить, применить и скрыть все вышеперечисленное. Все эти импульсы имеют одну основу: они подразумевают потребление внешних объектов субъектом и ощущаются, прежде всего, телом и органами чувств. Кроме того, они играют важную роль в формировании и поддержании альянсов: брак и изнасилование характеризуют две стороны победы или, как это часто бывает в беспокойном мире Вестероса, дают повод для развязывания войны. Еда между тем является показателем процветания: в мире, где зима длится долгие годы, от сельского хозяйства, как демонстрируют Тиреллы, зависит уровень достатка.
Эта глава посвящена еде, но непосредственно о ней мы поговорим в конце главы, а пока рассмотрим ее роль в культурном аспекте. При слове «пир» представляются огромные залы, множество гостей и еда, впечатляющая как качеством, так и количеством. Но пировать можно и в более скромной обстановке, где голод является лучшей приправой. Ключевым обстоятельством в этом мероприятии является процесс приема пищи большой группой людей, который предполагает планирование места, участников и количества снеди. Любая невеста, готовящаяся к свадьбе, согласится с тем, что пиры олицетворяют подноготную общества: некоторые гости получают лучшую еду за лучшим столом и раньше всех (пока она свежая и горячая), в то время как другие соглашаются – или их заставляют согласиться – на еду похуже и ждут дольше, когда лучшие куски уже достались другим, остыли или испортились. Еду также нужно приобретать и доставлять, что, в свою очередь, также отражает социальное положение: какие продукты и какого качества может позволить себе человек, или, наоборот, у него есть избыток для продажи. Кто охотится, а кто занимается собирательством? Кто ест мясо, кто рыбу, хлеб, а кто вообще ничего? Пиры, в особенности когда яства скудны, как в Античности и обремененном постоянными войнами Вестеросе, становятся делом политики и экономики, и большое значение имеют места, в которых они проводятся. И это не просто вопрос, который интересует нас как читателей или исследователей Античности: персонажи «Игры престолов» на самом деле осознают значение еды и процесса принятия пищи.
В прологе к «Битве королей» пир проходил на Драконьем Камне. Для Станниса и его знаменосцев, людей с высоким социальным статусом, пир – обычное дело, но для мейстера Крессена это конец долгого дня, и его старческая немощь и унижение наравне с семейной драмой Баратеонов лежат тяжелым камнем на его душе. Недавно в помощь Крессену был назначен новый молодой мейстер, и старик не возражал. Но на этом пиру на его месте сидит Пилос, а Станнис из обычного лорда превращается в изверга, заставляя пожилого мейстера надеть пестрый шутовской колпак. Крессен чувствует себя еще более униженным. Весь пролог Крессену приходится то спускаться с одной башни, то подниматься на другую, проделывать долгий, утомительный путь, чтобы находиться рядом со своим лордом и быть ему полезным. В мире, где все на волосок от смерти, приближенность играет важную роль. Утомившись, Крессен решает вздремнуть перед пиршеством, но умудряется проспать и прибывает в зал уже после начала торжества. Стоя в дверях, мейстер думает: «„Они не позвали меня“. Его всегда звали на пиршества, сажали рядом с солонкой, рядом со Станнисом». Соль была невероятной редкостью во времена Античности и Средневековья и использовалась разными способами, но в первую очередь для того, чтобы консервировать мясо. Фактором, способствующим величию Рима на протяжении всего существования империи, было расположение вдоль via Salaria, Соляной дороги, одного из важнейших западных торговых путей, по которому перевозили этот наиценнейший товар. Плиний Старший в своей «Естественной истории» говорит, что латинское слово salarium, от которого произошло английское слово salary
[11], появилось от слова sal – «соль». В Вестеросе, похоже, также ценят этот продукт, так как место рядом с солонкой означает близость к лорду и высокопоставленным персонам
[12]. Конечно, Станнис и его знаменосцы сидят за высоким столом, в то время как рыцари и торговцы – за столами пониже, находясь на почтительном расстоянии от центра силы. Пиршеству посвящена лишь небольшая часть пролога, но тем не менее она достаточно хорошо иллюстрирует ситуацию на Драконьем Камне: лорд в центре, окруженный последователями, что смотрят на него снизу вверх. Этот порядок нарушает лишь Мелисандра, и она своим присутствием вытесняет старого мейстера так же, как ее религия направлена на ниспровержение веры в Семерых.
Но этот пир имеет также зловещую сторону, так как Крессен пытается обличить Мелисандру, показать, что она – зло. Мы приходим к тому, что под ее влиянием Станнис перестает быть тем, кем был, и унижает Крессена, говоря, что тот стал жертвой собственного тщеславия, разделив отравленный кубок с Мелисандрой.
Пиры – не только хорошая возможность кого-нибудь отравить, но и понять, кому можно доверять, а кому нет. На самом деле, сам акт приема пищи связан с доверием: когда люди сидят, их руки заняты, а внимание сосредоточено на напитках и развлечениях, они наиболее уязимы; кроме того, они доверяют людям (зачастую остающимся вне поля зрения), которые готовят и подают блюда. Как мы видим, античная мифология часто обращается к теме доверия во время пиршеств от поглощения отравленной пищи до убийства ничего не подозревающей жертвы. Именно во время пира, что весьма уместно, Одиссей наказывает алчных женихов своей жены, которые не догадываются, кто он такой, пока не становится слишком поздно. Пиршества, знания, власть и месть также собрались воедино в мифе об Атрее: царю Микен удается перехитрить своего брата и сохранить власть, обманом заставив Фиеста съесть во время пира собственных сыновей. Хоть пиршество, может, и выглядит как обычное празднество, возможность для автора вовлечь читателя в мир роскоши и гротеска, на деле это мероприятие показывает положение вещей в обществе, помогает найти себя среди множества людей и интересов, чтобы решать общественные и интеллектуальные задачи, возникающие как в данный момент, так и в течение всей жизни.
Но пиры всегда завершались трагично и напряженно; там находилось место и веселью, празднику, налаживанию связей. Первая песнь «Илиады» Гомера заканчивается двумя диаметрально противоположными сценами пиршеств: на Олимпе боги – все, как одна семья, – оставляют свои обиды, чтобы вкусить пищу на великом празднике и вместе потешаются над хромым Гефестом, прислуживавшим им (что необыкновенно жестоко на наш современный взгляд). Пирующие боги наслаждаются музыкой своего приятеля Аполлона, в то время как греки приносят тому жертву и воспевают хвалу, в надежде, что он избавит их от чумы. Две сцены приема пищи – на земле и на небесах, и два абсолютно противоположных настроения среди двух больших семей: греки, потомки Даная, уязвимы и разобщены из-за споров своих предводителей относительно грядущей чумы; и боги, бессмертные и гармоничные, несмотря на супружеский спор Зевса и Геры (брата и сестры и одновременно мужа и жены). Пример Гомера учит нас искать сходства и различия между разными событиями, происходящими во время пиршеств, настроениями, что лежат на поверхности и скрываются за ней, и многочисленными способами, которыми один эпизод может пролить свет на другой.
