Под влиянием двух сильнейших эмоций Таня застыла прямо на лестнице. Не зная, что и сказать. Но первый раунд выиграла радость! С ней боролось возмущенное недоумение тем, как Ник решил ее уведомить о своем внезапном исчезновении с похорон, но радость затмевала оскорбленное самолюбие. У Ника наконец выйдет книга! Его чертовски долго мурыжили с ответом из издательства, отчего домашняя атмосфера порой накалялась и взрывалась ссорами. Но Таня знала — все от напряженного ожидания, которым Ник был измучен последние кризисные годы, когда некоммерческие серии современной прозы постепенно прикрывались. И вот еще одна надежда. Книгу Николя сосватала в это издательство давняя знакомая, возможно даже — бывшая любовница, но Таня не вдавалась в детали. Если от прошлых подруг такая польза, так пускай! Другое дело, что такие подруги — редкость… Например, от бывших мужей Таня такой судьбоносной пользы не припоминала. Однако отвлечься экскурсом в тернистый брачный анамнез не удалось.
На заднем плане сознания маячили смутные сомнения. Как без них. Да хотя бы вклинившаяся в сюжет фигура Норы. Это настолько не в правилах Ника — странное бегство по-английски с похорон, да и еще передача послания посредством такого вот гонца. Таня и понятия не имела, что ее муж знает, кто такая Нора… а если знает, то она должна была быть последним человеком, к которому он бы мог обратиться с подобной просьбой.
Впрочем, Таня, согласно своей неистребимой тяге к поиску оправданий происходящего, тут же начала искать смягчающие обстоятельства. Ник вообще не должен был идти на эти похороны. Она и не ожидала, что муж составит ей компанию. И быть может, не так и странно, что он поспешно ушел…
Нет, это тысячу раз странно! — парировал разум. Как сомнамбула, Таня вошла в дамский туалет. У зеркала как скорбная статуя застыла Леночка. Плачущая. С чего вдруг?! В голове у Тани пронеслась бредовая мысль о том, уж не видит ли она наконец человека, который проронил слезу о Семене Штопине, жертве убийства…
И ведь все последние дни Лена Царева вела себя странно — только сейчас это стало отчетливо понятным! Словно она настраивалась на прыжок с парашютом — особая звенящая сосредоточенность.
Но прежде чем обо всем этом подумать, Таня рефлективно ринулась утешать:
— Лен, что случилось?
— Подожди, я сама разберусь, — шепнула Бэлла. Что ж, сама так сама. На Бэллу Максимовну можно положиться: утешая, она перестает быть начальницей, хотя и безжалостно развенчивает вредные сладкие иллюзии… Проверено на личном опыте.
Так что возвращаться из дамской комнаты Тане пришлось одной. И увидеть человека с тростью, мирно беседующего с известной всему литературному миру лютой редакторшей Арсеньевой! И это была не трость, а произведение искусства. Ее бронзовая рукоятка была отлита в форме головы птицы. «Тяжелый предмет, имеющий острые края» — кажется, так описал орудие убийства Бодрячок-следователь… Интересно, что сказал бы на сей счет наш маленький Пуаро! Досадуя на то, что незаметно сфотографировать чудной антиквариат и предъявить его Давиду не получится, Таня бегло оглядела хозяина трости. Остробородый старик в черном вельветовом пиджаке. Этот пиджак Таня определенно уже видела — но не факт, что на этом же человеке. Это лицо ей не запомнилось на вечере. Но трость! Неужели простое совпадение… И Арсеньева тут как тут. Существует какая-то неподвластная сознанию связь между совершенно чужими друг другу людьми…
А Таня чертовски рассеянна. Ведь это тот самый, первый оратор, произносивший речь о Семене! О том, что не успеешь познакомиться с самим собой — и уже умирать. Этот человек — университетский преподаватель Штопина… Эх, память девичья!
Извини, дружище Додик, забористого детектива из этого не выйдет. Даже заподозрить толком некого. Разве можно включать в черный список человека, для которого Штопин любимый ученик? Даже если предположить, что он публично врет. Сущий вздор, притянутый за уши, и никакого смака! Где острохарактерные персонажи? Где алчные жены-наследницы, где зловещие компаньоны по бизнесу, где мстительные обманутые мужья? Один муж, правда, маячил на горизонте, но Бэлла заверила, что Рашид — лучший из всех мужчин, кого она знала. Не надо бередить историю с Маликой…
А больше и бередить нечего. Но на всякий случай на обратном пути с похорон Таня выложила начальнице шаткую версию Давида о трости. С университетским мэтром в придачу. Бэлла лишь усмехнулась:
— Друзья мои, вы глубоко копаете… Под самого проректора. Известная сволочь и взяточник. Но непойманный. А что, он был на «скандинавском» вечере? — вдруг встрепенулась Бэлла. Ну еще бы — пускай исчадие ада, зато влиятельное!
— Нет, я его не помню. Но в своей памяти я разочаровалась, — созналась Таня.
— Ребята, я вам уже говорила и еще скажу: не лезьте вы в это дело, — назидательно пропела Бэлла. — Хватит ставить любительский спектакль по Агате Кристи. Пускай этим занимаются органы следствия.
— И ты им веришь?! А если они найдут невинного козла отпущения среди нас? Вон Давида уже допрашивали с пристрастием на этнической почве!
— Глупости! Давиду показалось той ночью. Стресс, усталость… Меня, кстати, тоже допросить успели. Я вчера была у следователя.
— У мрачного такого типа «Бисмарк» или у толстого Бодрячка? Тебя вызывали?!
— Да нет же. Я пошла сама. Бисмарк, Бодрячок — оставь, пожалуйста, эти образы. Кем бы он ни был, я толком не поняла — то ли он хочет усыпить мою бдительность, то ли сам в потемках. Четких подозреваемых нет. Он все спрашивал, не знаю ли я кого-либо из штопинских армейских связей. А я знаю! Приходил ко мне один сослуживец Штопина. Он же друг Рашида. Такие вот причудливые связи. Он сегодня здесь был. Ты его, наверное, заметила — приятный с виду. Ян Букреев. Я имя запомнила.
Джим Бим! Давид не прогадал с инициалами. Вот они, глубинные связи между людьми, — даже Бэлла в курсе, как зовут Фантома, даже таинственный чудесный Рашид! А глупая Таня искрилась от романтики игры с незнакомцем… Никаких волшебных тайн в этой тусовке. Сплошной переваренный литературный бульон.
— Ах вот оно что! Ты неровно дышишь к нему. Так давай, познакомишься, наконец! — встрепенулась Бэлла, когда Таня поделилась с ней трепетной предысторией.
— Мы уже познакомились, и с тех пор он ко мне интереса не проявляет. К тому же мы обе навели на него доблестную полицию.
— Ой, да брось ты! Полиции фиолетово, я это чувствую. Держу пари, что его особо трясти не будут. Знаешь, мы с ним договорились, что он зайдет на неделе…
— Ты с ним уже о чем-то договорилась?! А с чего вдруг?
— Ему у нас понравилось! — изумленно вскинула плечи Бэлла, не понимая, как можно спрашивать об очевидном. — Он приятно удивлен уровнем наших музыкантов. Он хочет с нами дружить. Так что не щелкай клювом!
Что-то новенькое — леди босс провоцирует на адюльтер. Она не была любителем таких поворотов… Может, итальянский воздух так подействовал.
— Постой, а как же мы Леночку бросили? Что у нее за слезы? — спохватилась Таня.
