Кира энергично тарахтела, предполагая, что же должна делать женщина на черной лестнице, чтобы у нее с шеи слетели бусы и она бы этого не заметила?! Какие акробатические этюды должна выполнить эта бесстрашная особа или… сколько выпить? И главное, с кем? Основной нехитрой мыслью ее заливистого мозгового штурма была версия о том, что Люда Шнырь, как самка черной вдовы, совокупившись со Штопиным, убила его, а тело спрятала в кладовке. Мотивы преступления Киру совершенно не интересовали, — в этом она была ничуть не солидарна с великими детективами из классики жанра. Это был стремительный авангард с налетом бодрой идиотии. А быть может, Киру, как мастера визуального искусства, манили не причины, а образы происходящего. Причем эротические образы с садомазохистским налетом…
Таню, конечно, тоже терзал вопрос, как бусы оказались в столь странном месте и почему хозяйка их не подобрала. Но она прекрасно запомнила Люду на той вечеринке. Шнырь была как раз в той кондиции, когда уместна любимая Ником пословица о пьяной бабе, что не хозяйка своему естеству. Так что в ее состоянии были возможны любые варианты… Меж тем Кира приступила к самому что ни на есть настоящему следственному эксперименту. Она решила проверить свою генеральную версию: Люда и Штопин, пройдя сквозь кладовку, оказались на черной лестнице, чтобы… понятно что! И дабы бусы не стали помехой, Люда их снимает и пихает в сумочку. А они выскальзывают и падают вниз. Естественно, их поиски решено отложить на потом, а потом… словом, пламя страсти заставляет забыть о подобной ерунде.
И Кира, вдохновенно пыхтя, принялась изображать дрожь на пороге любовного экстаза — не без посильной помощи дьявольски хохочущего Птенчика, который, выпучив глаза, тискал легкомысленную «мисс Марпл», пытаясь воплотить роль возбужденного Штопина. Кира сорвала с себя цепочку с кулоном и, засовывая ее в карман, полунарочно-полуслучайно уронила ее вниз. Кончилось тем, что… ее так и не нашли! На лестнице совсем стемнело, и даже фонарик от Давидова мобильного телефона не спас ситуацию. Словом, это был следственный эксперимент в духе клуба «Грин». И нельзя было отрицать, что он вполне доказал жизнеспособность Кириной версии. В суете и темноте Давид успел нашептать Тане трогательные извинения в том, что «совсем не помогаю вам! Я все-таки кое-что нарыл, но пока нет полной ясности. Но как только, так сразу! Пока могу вам сказать только одно: Нора Грантовна готовит сборник стихов Малики. Согласитесь, это новая грань ее натуры?».
Грань Грантовны… Не много ли новостей для одного дня, да еще и каламбурных… Таня запамятовала, в чем же Давид должен был ей помогать. И сейчас самым актуальным мероприятием ей казалась дорога домой. Но ее планы сорвал не кто иной, как… Бэлла! Пока компания ее подчиненных занималась сомнительными экспериментами на черной лестнице, начальница здорово накачалась коньяком. Нет, Бэлла Максимовна не умела пьянеть, как простые смертные. Точнее, не могла себе позволить, но что первичнее — уже не скажешь. Но Таня, лишь бросив беглый взгляд, поняла: требуется помощь друга! Коньяк не отвлек Бэллу от мрачных мыслей, а, напротив, умножил их.
— Мне нужно перед Мишелем выглядеть сносно, — тихо сказала она Тане. — Прошу, давай посидим в кафе, я немного приду в себя. Меня привели в ужас эти жизнерадостные идиоты. Ведь в нашем доме, где мы все с вами проводим жизнь, убили человека! Неужели никто, кроме меня, это не осознает. Ребята, это не ролевая игра и не… как это теперь называется… реконструкция! Это реальность! А мы теперь привыкли, что все понарошку…
Они устроились в том самом кафе, где сидели перед Бэллиным отпуском, только теперь все виделось в иных красках. Таня привычно защищала сослуживцев от гнева Максимовны. Во-первых, она знала, что пани директор отходчивая. Уже завтра она придет в равновесие и примет всех такими, какие они есть. А во-вторых, причину опереточной неразберихи она видела в себе. Если бы она сберегла улику…
— Да забудь ты об этой Людке-коряге! Подумаешь — пишет она о нас статью… Она — никто! И пускай Птенец не преувеличивает ее заслуги. Мне, чтоб ты знала, звонила Борская. И предложила…
— Это которая про вкус спермы?
— Она самая, чтоб ей накушаться по самое «не грусти»! Так вот, она ласково предложила мне номинировать ее на премию от нашей библиотеки. Теперь ведь библиотеки тоже могут. А взамен она поспособствует упоминанию прогрессивной библиотеки — литературного клуба «Грин» в стратегически важных СМИ… словом, взамен на пиар! Я пока не поняла, то ли эта сама Борская решила с нами дружить, то ли это снова хитрые ходы редакторши Арсеньевой, которая уже пыталась нам навязать эту прыткую тетю… Да я не против дружить с Арсеньевой, если дружба со сфинксами вообще возможна. Господи, если бы ты знала, как мне надоело все время вертеть радаром, все время предугадывать интриги и уворачиваться от сетей! Злая Венера, как говорит Кира… еще какая злая, а иначе не выживешь в этом злющем мире. Сегодня Мишель хотел делать мне официальное предложение. Оно мне ни к чему, разумеется, но хотя бы ради того, чтобы развенчать Кирину теорию… но теперь он явно не захочет на мне жениться. Он и так считает, что я помешалась на своей работе…
Однако главное, что хотела сообщить «злая Венера», было впереди. И заставило Таню… испугаться. Потому что если боится рациональная Бэлла, значит, повод для страха есть. Примерно полгода назад к ней пришел Штопин. За советом. Такое порой случалось. И совет этот касался того самого скандинавского сборника. Бэлле польстило, что неистовый Семен посчитал ее авторитетом. Но честно призналась, что брать на себя редакторские функции она не вправе. Штопин возразил: мол, редактор уже поработал, но содержание некоторых новелл кажется ему каким-то двусмысленным. Словом, какая-то в державе датской гниль… И неугодно ли почтенной Бэлле пробежать свежим взглядом по рукописи и выдать свой вердикт? Бэлла царственно согласилась — не без глухого раздражения, разумеется. Тогда она сочла, что ее хотят бесплатно припахать. Но ей не привыкать! Она прочла. Тем более что ей было любопытно. И она уловила, о чем говорил Штопин. Была там кое-где попытка подспудной пропаганды расового превосходства. Бэлла даже удивилась, хотя потом вспомнила, что скандинавы, скажем так, наследили в этой области. Да дело не в них, конечно, в Европе вообще нездоровая обстановка… И она выдала свое осторожное заключение Штопину, не будучи уверенной, что он прислушается к ее зыбким соображениям. Прислушался, однако! Два рассказа он исключил из сборника, о чем уведомил Бэллу. Но тогда, в вихре дел, она тут же про это забыла. Теперь вот вспомнила.
— И при чем тут эти два рассказа? — не понимала Таня.
Бэлла вздохнула и хотела было начать издалека, но в силу усталости изложила лирическое отступление тезисно. Итак, прежняя директриса библиотеки имени Александра Грина водила дружбу с какими-то подозрительными патриотами. А потом пришла Бэлла и разогнала их. «От них веяло черной сотней». А потом вот Штопин с этим странным сборником… и вдруг его убили из-за этих нацистских дел? Кирин муж Юрик, конечно, фантазер, но чуйка у него работает. И он неоднократно предупреждал Бэллу Максимовну: с чернорубашечниками ссорьтесь осторожней. И вот в библиотеке, в любовно взращиваемом Бэллой клубе «Грин» труп… Ты веришь в такую случайность?
