— И что же делает молодая ведьма в такой глуши? — я вскрикнула от удивления, страха и какого-то ужаса, что сзади, может быть, принц. С замиранием сердца обернулась. И чуть опять не вскрикнула, но уже от радости. Это был малиновый, хотя в сумерках и с нормальным лицом узнать его было непросто.
— Гуляю, — я улыбнулась. — А как у вас дела, работу нашли?
Малиновый тоже улыбнулся, но как-то не очень весело.
— Нет, и вряд ли так быстро найдём. Ведьма у вас очень… авторитетная, — пояснил он.
Малиновый сделал шаг вперёд и уже собирался что-то сказать, но неожиданно схватился за горло. Он начал надсадно дышать и быстро оседать на землю. Еле успела подскочить, чтобы поймать его голову у земли. Как только он начал оседать, я уже поняла, чьих это рук дело. Заглянула в его огромные испуганные глаза и сама испугалась. В них постепенно что-то угасало и зрачки больше не расширялись.
— Ох, старуха, что ж ты сделала, — я ощупывала лицо, наклонялась, чтобы почувствовать запах настойки, которую он мог выпить. Но ничего, а значит, старуха просто изменила утренний заговор на новый. И если в теле остались частицы той водицы и нашего варенья, которое заговаривала тоже она — всё плохо. Трудозатратное и почти невыполнимое дело, но из упрямства она бы сделала и не такое. Это могло быть что угодно, а вспоминая толщину и содержание гримуара, это могло быть что-то никому не известное и придуманное несколько веков назад ещё одной мстительной старушенцией.
Малиновый задыхался всё сильнее, а его горло начало распухать. Я в панике полезла в карманы своего ведьминского платья, но не нашла ни одного сухаря, которые носила для белочек.
Рядом целое озеро, а я не могу заговорить воду, вот это называется самая настоящая насмешка судьбы. У меня на руках ещё ни разу никто не умирал, да что там, даже просто не падал в обморок рядом со мной. И сейчас в голове кроме панического ужаса почти ничего не было, а руки непроизвольно ощупывали пустые карманы. Мужчина закрыл глаза и уже хрипел почти не слышно.
В панике я вскочила и начала искать хоть что-нибудь, пусть это будет даже гриб, что-то, что можно впихнуть в рот и прожевать. Увидела только зимнюю волчью ягоду. Даже в маленьких количествах это такая отрава, которая за несколько часов почти убивает человека. Я посмотрела на малинового, который затих, и смело шагнула вперед. Ему уже нечего терять, а так будет шанс.
Я подошла, сорвала три сиротливые ягоды и, накрыв их ладонью, начала шептать. В слова я вкладывала все небольшие магические таланты, что у меня были, шептала, чтобы спала припухлость, улучшилось самочувствие, а яды действовали медленнее. Слишком сложный заговор для такой слабой ведьмы, надо было что-то одно. Превозмогая слабость я на четвереньках подползла к малиновому, открыла его рот, убрала уже безвольные руки от шеи и приказала.
— Жуй! — но послышался хрип и мужчина затих. Мои руки начали трястись, и я с остервенением открыла его рот и подавила ягоды. Закрыла и опять приказала.
— Жуй! — но ничего. Кое-как прошла три шага до озера, зачерпнула воду и влила немного в приоткрытый рот. Пощупала шею — пульс вроде есть, и дышит, кажется, потихоньку. Положила его голову к себе на калении и начала шептать добрые слова, которые больным детям говорят все ведьмы. Силы они почти не имеют, но могут немного помочь. Не знаю, сколько прошло времени, но ноги начали мерзнуть, а нос у мужчины порозовел.
— Эй, очнись, — я погладила его по щеке. — Пожалуйста, очнись.
Я продолжала гладить его по волосам, уже ни на что не надеясь. А когда он с трудом открыл глаза, от радости у меня навернулись слезы.
— Жуй, у тебя во рту ягоды, они снимут действие заговора, — он посмотрел на меня с непониманием и задышал почти так же надсадно, как в самом начале. Но затем медленно переживал ягоды и кое-как проглотил.
— Вот и умничка, — я опять начала нашептывать добрые слова, поглаживая его по волосам. Очень густым и мягким, в которых запутались маленькие листики, когда он упал.
Я сидела на холодной земле, гладила лицо, волосы и внимательно следила за его дыханием. Когда у меня заледенели не только ноги, а, кажется, всё тело и от земли, по моим ощущениям уже перестало тянуть холодом, малиновый задышал почти ровно. Теперь времени совсем мало.
— Нам надо идти и быстро, — проговорила как можно ласковее, всё ещё поглаживая по волосам. — У тебя сейчас в крови яд и его надо вывести как можно скорее.
— Хорошо, — его хрип был еле слышен. Он перекатился и встал на четвереньки, даже тряхнул головой, но подняться никак не мог.
— Так, давай облокачивайся на меня, — я начала его тянуть вверх, что было сил, и кое-как закинула руку себе на плечо.
Его и меня шатало. И первый наш шаг был почти акробатическим номером. Да и второй тоже.
Глава 4
Сумрак и зловещая тишина встретили нас на подходе к городу. Что-то тревожное было в этом. В ближайших домах не горел свет, и только ведьминская лавка сияла, а это уж точно не к добру. Наши люди обычно не экономят на свечах и даже на дорогущих магических лампах, а тут все, как будто затаились.
— Мариша, — малиновый уже не особенно стесняясь, висел на мне, при этом пытаясь как бы ласково приобнять. — Мариша, а давай я тебе цветочек подарю… а ты, а ты… меня поцелуешь.
Он тут же постарался наклониться к обочине, где сиротливо стоял последний фиолетовый репей. По всем правилам малиновому сейчас плохо должно быть, а он ведётся себя так, как будто ему очень хорошо. Обычно так хорошо бывает после виски, запитого элем.
— Малиновый, прекращай, — я постаралась быстрее идти, но с таким весом, как у этого мужчины это было невозможно.
— Ну, что ты, Мариша, — он попытался теснее прижать меня к себе и про репей сразу забыл. — Я же серьёзный парень. Меня мама, знаешь, как воспитала?!
— А тебя сейчас не тошнит, голова не кружится?
— Ну, голова немного, но я с тобой говорю вот о чём, — он запнулся, что-то как будто вспоминая, а потом с шальной улыбкой продолжил. — Мама меня учила, понимаешь? Так что я к девушкам со всем уважением.
И рукой к своей груди со всей силы, как приложится. А потом он попытался проникновенно заглянуть мне в глаза, но споткнулся и чуть не упал. Но ничего, я так на своей старухе натренировалась, что меня так просто не свалишь. Тем более мы были почти у цели, до лавки всего с десяток шагов. Малиновый опять завалился на меня и начал дышать на ухо. Кажется, он пытался шептать нежности или даже стихи, но выходило у него из рук вон плохо. Слов было не разобрать, а все остальное походило на астматическую одышку.
— Всего две ступеньки, давай, ты сможешь! — Я попробовала отцепить от себя одну руку и положить на перила, но она сползла и шлёпнула меня по бедру. Ох, малиновый, я все запомню — и репей, и объятия, и руку. Вот откачаю тебя, а потом ты узнаешь, насколько злопамятными бывают ведьмы.
Перешагнув порог лавки, я поняла, что спокойная жизнь нашего городка закончилась именно сегодня. На прилавке дымились колбы, тут же разлилось резко пахнущее зелье, по полу валялись веточки разных трав и разбитые склянки, а на краю высокого табурета лежал раскрытый гримуар.
