На самом деле обратная дорога промелькнула с бешеной скоростью, даже несколько ловушек, которые быстро погасил маг, не запомнились. Мне настолько опостылел этот поход, что когда один из наёмников заикнулся о привале, я была готова убить. Хорошо, что маг вовремя сказал: «идём до конца», иначе бы от грозного взгляда перешла к рукоприкладству и плевать, что этот наёмник в два раза выше. Госпожа Блакли же как-то с такими справляется, а она, вообще, ниже меня на голову.
Было дело, когда она нашего градоначальника за ухо оттаскала, допрыгнула же как-то. И он не смог вывернуться! Конечно, для этого ей пришлось руку клеем собственного изготовления намазать. Они с градоначальником потом целый день вместе сидели в лавке. У старухи от сердца отлегло, когда она его за ухо оттаскала, и она пошла всё исправлять. Но оказалось, клей можно было нейтрализовать только зельем, которое нужно настаиваться шесть часов. Вот они столько часов и пили, ну, в самом деле, что ещё делать столько времени с заклятым врагом. Обычно после такого от старухи только друзьями уходят. Но градоначальник хоть и пил наравне не сошёлся с моей старухой характерами. Она у меня правду любит и про градоначальника её много знает. А он, наоборот, о себе предпочитал ничего не знать, особенно из уст моей старухи.
Но она у меня отходчивая, так что от уха руку отклеила, правда, ухо у градоначальника потом синим было ещё несколько дней.
К озеру мы вышли ночью. Нас обдувало со всех сторон и как будто мотало на ветру. Мелкие магические огоньки тускло подсвечивали путь и стали ярче, только когда мы добрели до лагеря наёмников. Здесь на земле сидел всего один человек, который резко подскочил при нашем появлении. Не перекинувшись и парой слов с главарём, он споро подвёл лошадей, одну за одной, и сам вскочил в седло. В этот раз я забралась даже без помощи Билла, но ехала, намертво вцепившись в поводья. Мы быстро приближались к городу и судя по всему собирались проехать по тракту, минуя центральную городскую улицу и нашу лавку.
— Господин Скэнмор, вы, кажется, забыли, что обещали расколдовать госпожу Блакли, как только мы въедем в город.
— Отчего же, я всё помню и расколдую её завтра утром.
— Маги всегда так наплевательски относятся к своим обещаниям?
— Мариша, сейчас мне не до твоей старухи, с ней ничего не случится, если она ещё полночи проспит.
— А утром будет до моей? То есть вы за полночи сможете раскрыть заговор и найти свою партию порошка неизвестно где? Расколдовать госпожу Блакли это дело нескольких минут. И, мне кажется, это как раз можно сделать сейчас, как и обещали. А всё остальное утром.
— А мне кажется, что твоей госпоже пора уже отвечать за свои поступки, как взрослой женщине. Согласись, она заслужила небольшую оплеуху.
— Вы сами начали наговаривать на ведьм. И, между прочим, в этом городе без ведьминой лавки и госпожа Блакли было бы гораздо больше несчастий и болезней. Так что, одна небольшая шалость взамен огромной помощи всем и вся — мелочь. И все это понимают, в том числе жители, а вы почему-то нет.
— Чего я искренне не понимаю, Мариша, так это почему за умудрённую, пусть будет, опытом ведьму просит девятнадцатилетняя девушка. И расхлёбывает последствия всех её (как ты там сказала?) «шалостей» тоже та самая девушка. Достаёт из канав, любезничает с лавочниками, заглаживает вину булочками и пирогами перед жителями, при этом работает в лавке за двоих, пока взрослая женщина творит неизвестно что. Тебе не кажется, что это ты должна быть легкомысленной и пусть не бросаться заговорами в каждого встречного, но, не знаю, иметь свободное время и гулять со своими сверстниками. На свидания в конце концов ходить, а не бегать за старухой.
— Мне кажется, это не ваше дело, — после такой отповеди мне хотелось плюнуть магу в глаз, но остановило чувство самосохранения, будь оно неладно.
— Не спорю, но расколдую завтра.
— А вам не кажется, что это хамство? И что я для вас сделала не в пример больше, чем было изначально оговорено. А вот вы ничего, даже того, что обещаете, не делаете.
— Мариша, — с нажимом сказал маг, внимательно посмотрел на меня и, кажется, дальше сказал не то, что хотел. — Всё-таки лучше бы ты ходила на свидания, чем изображала старшую сестру взбалмошной старухи.
— Много вы знаете о старших сестрах, — проворчала я.
— Ну вот о тебе знаю. Три сестры, за которыми ты присматривала, потому что мать помогала отцу в лавке. Любой их проступок и виновата ты. Одеть, обуть, накормить, проследить, чтобы никуда не попали — всё на тебе. Притом что самой тоже было лет двенадцать, кажется, когда появилась младшая.
Плотно сжала губы и промолчала, много он знает. Мои родители очень хотели большую семью, но после меня мама долго не могла забеременеть и ей помогла только ведьма, которая как раз и увидела во мне дар. Мне было девять, когда она приехала в наш город. И вот с той поры она и лечила маму, а мне кое-что рассказывала о колдовстве, благодаря чему меня взяли в ведическую школу, несмотря на нестандартный дар.
На самом деле родители, спустя три года попыток отчаялись, и все скопленные деньги пустили на расширение лавки. И вот тогда неожиданно мама забеременела. Рук в лавке не хватало, так что ей приходилось тяжко, как и всем. Я тоже работала на посылках и сама неизвестно как начала нянчиться с сестрой, потому что после стольких разговоров и переживаний, мне тоже хотелось, чтобы нас стало больше. Мама никогда не просила сидеть с сестрой, я вызывалась сама, когда видела как ей тяжело, так и повелось. А когда следом за первой сестрой появилась вторая, я даже не подумала менять поведение и стала следить за обеими. А там, где две, там и три, так я считала спустя ещё год другой. И не объяснишь же этому магу-аристократу, что в простых семьях, все друг другу помогают, не из-за чьей-то прихоти, а потому что жизнь такая.
Видимо, мой хмурый профиль что-то сказал магу, и он примирительно продолжил:
— Возможно, всё выглядит не так, как мне кажется, хотя всё равно не отменяет того, что ты почти всегда ведёшь себя как старшая рассудительная сестра. Только вот почему это распространяется на старуху мне всё равно непонятно.
— Да уж как вам понять, с вашими аристократическими интригами и браками по расчёту, где детей отдают нянькам и забывают о них до совершеннолетия все, включая и братьев, и сестёр.
— Я рос в обычной семье и до шести лет не сталкивался ни с кем из аристократов, — напомнили мне.
— Вот именно вы и должны тогда это понимать, но, судя по всему, сейчас вы больше аристократ, чем человек и уже присмотрели себе жёнушку, чтобы прыгнуть на следующую ступень высшего общества.
— Интересные у тебя мысли, — его спокойный голос никак не вязался с бурей в моей душе. — Знаешь, а у меня есть старший брат. Ему было всегда на меня плевать, и в детстве это больно било. Я восхищался его силой и ловкостью, пытался в чём-то подражать, а он обычно называл меня мелюзгой и давал щелбаны. И сейчас я немного завидую твоим сестрам…
Такого откровения от мага не ожидала, и это явно было сказано, чтобы смягчить ситуацию, но почему-то не уняло мою злость.
