Это хорошо, потому что высадившиеся на берег фрадштадтские солдаты оказались отрезаны от своего флота и теперь будут вынуждены либо пытаться с ходу атаковать Южноморск, либо срочно приниматься за устройство укрепленного лагеря. Но выбирать между этими двумя вариантами мы им не позволим – уже можно разглядеть в бинокль, как выкатываются на свои позиции орудия Южной армии. Ну, Алешка, не подведи!
На какое-то время место морской баталии вновь затянуло дымом, и мне снова оставалось только нервничать и молиться за успешный исход дела. Была даже мысль выйти самому в море – на дежурный бриг можно посадить с полсотни солдат в дополнение к экипажу, да и присоединиться к абордажному бою. Да, глупо. Да, опасно. Но зато так я буду занят делом, а не прохлаждаться в безопасном месте, пока мои люди льют свою и чужую кровь. Я ведь сейчас даже влиять на ход битвы не могу!
В тот момент, когда я уже готов был отдать соответствующий приказ, пришло сообщение с наблюдательного шара о том, что перед первой батареей горят еще два фрадштадтских линкора! А спустя минуту новый порыв ветра вновь позволил мне видеть картину боя. Действительно, в дополнение к пылающим транспортам перед Даниловой косой горели уже три линейных корабля, а схватка на палубе еще одного линкора явно шла к победе бойцов Лозанова. Зато два корабля, принимавшие участие в подавлении береговых батарей, сломав строй, выбирались на свободное пространство и в ближайшее время могли вмешаться в удачно складывающуюся атаку таридийского флота. Трудно сказать, как повернется дело, на чьей стороне окажется преимущество. Помочь Хуану Карловичу я могу только бомбардирскими кораблями да четырьмя галерами, которые скоро должны уже освободиться от трофейных фрегатов. Но галеры могут пригодиться в бою против резервной части эскадры островитян, а у бомбардирских кораблей неважная мореходность, не предназначены они для ближнего боя. Хотя… В такой сутолоке может и появиться возможность безнаказанно произвести выстрел в упор с близкого расстояния, что, учитывая калибры установленных там орудий, будет весьма болезненно даже для линкоров. Правда, и риск потерять суда весьма велик. Как же быть? Быть или не быть? Тьфу, что-то на классику потянуло.
Давай рассудим здраво: если плавучие батареи останутся в гавани, но сражение мы проиграем, то грош им цена будет. Фрадштадтцы тогда ворвутся в порт и прикончат или захватят их. Так лучше уж рискнуть и бросить всё на алтарь победы. Вдруг это маленькое усилие окажется решающим?
– Бомбардирским кораблям зайти в тыл линкорам и бить прямой наводкой!
– Но… ваше сиятельство! – попытался возразить кто-то из сопровождающих меня офицеров.
– Знаю! – отрезал, я не оборачиваясь. – Пойдем на риск!
Я перевел взгляд правее, на место атаки нашими галерами второй части вражеского флота. Если бы мой сюрприз с воздушными шарами хотя бы на пять-десять минут дольше удержал внимание фрадштадтцев, с их флагманом уже было бы покончено. А так капитану в последний момент удалось совершить пару маневров в попытке протаранить быстрые, но легкие суда. Хорошо, что экипажи галер тоже оказались не лыком шиты, двум кораблям пришлось отклониться от первоначального курса, но остальные уверенно подстроились под изменившееся направление движения «Королевы Виктории», сцепились с ней абордажными крючьями и при помощи специальных мостков и лестниц начали переброску солдат на палубу противника. В открывшиеся было пушечные порты своевременно полетели гранаты, что отбило охоту у канониров пытаться разнести галеры из орудий, и в данный момент на «Королеве Виктории» уже наблюдалась порядочная свалка, а отставшие гребные суда швартовались к атакованному линкору. При этом оставшиеся на ходу линейные корабли островитян только-только разобрались в ситуации и направлялись на помощь своему адмиралу, оставляя в этой атаке место для подходящего под флагами Фрадштадта отряда Игнатьева. Сейчас и там будет жарко!
На берегу полсотни орудий утюжили место высадки десанта – ох, зря фрадштадтцы так слепо полагались на авторитет своего флота! Как можно быть такими самоуверенными? Они ведь даже предположить не могли, что мы отважимся атаковать их корабли, и начали высадку в полной уверенности своей безопасности с моря! А теперь так выходит, что они и массу необходимых для устройства укрепленного лагеря вещей не успели разгрузить, и поддержки с моря лишились, и подверглись массированному артиллерийскому обстрелу там, где никак этого не предполагали. Ну, так кто ж вам виноват?
В этот момент прямо напротив форта раздался оглушительный взрыв, в воздух взметнулось огромное пороховое облако вперемешку с целой кучей деревянных обломков, обрывков парусов и прочей разной всячины. Взрывной волной с меня едва не сорвало треуголку, а следом на наблюдательную площадку обрушился град соленых брызг и мелких щепок. Слава богу, что всё более тяжелое рухнуло в море, не долетев до крепости.
– Черт! Что это?
– Кажется, корабль взорвался! – возникший рядом Игнат бдительно смотрел в небо, готовый в любой момент заслонить меня от опасности.
– Я догадался, – трудно было не догадаться о взрыве пороховой камеры корабля, – чей корабль?
Иванников умчался вниз наводить справки, а я принялся до рези в глазах разглядывать в бинокль место происшествия – уверенность в том, что пострадал именно наш корабль, росла с каждой минутой.
– Ваше сиятельство! Это «Изумруд» взорвался! – с ужасом выкрикнул запыхавшийся поручик Иванников, вновь поднимаясь на смотровую площадку.
Черт! Новенький восьмидесятичетырехпушечный линейный корабль! Что-то пошло не так, видимо, чей-то шальной снаряд залетел-таки на нижние палубы и добрался до пороховой камеры, либо произошел еще какой-то несчастный случай, потому что чужих солдат на палубе «Изумруда» не было. Зато его абордажная команда уже подняла наш флаг над захваченным линкором островитян, и хотелось бы надеяться, что хотя бы эта часть экипажа уцелела.
Дым от взрыва наконец рассеялся, и стало очевидно, что наши надежды были напрасны: захваченному фрадштадтскому кораблю досталось настолько сильно, что он уже практически лежал на боку, и до момента полного крушения оставалось не так много времени.
– Господи, упокой души грешников, – произнес кто-то из офицеров за моей спиной.
– Скорбеть по погибшим будем после битвы, – я снял треуголку и перекрестился, после чего вновь прибег к помощи бинокля. Скверно. Людей жалко, и корабль жалко, но такие сражения бескровно не выигрываются. А победу в этом сражении еще добыть нужно, еще ничего не ясно.
А адмирал Лозанов свое дело знает: еще до взрыва он перестроил свои корабли, и сейчас они охватывали фрадштадтцев с востока, отсекая им путь для отступления. Те два вражеских линкора, что первыми пошли на прорыв, уже были перехвачены, и на их палубах разворачивались новые абордажные бои. Пусть численный перевес еще на стороне островитян, но они сбиты в кучу и зажаты между батареями Даниловой косы и южноморской эскадрой. Всё это вместе с умелым руководством Хуана Карловича и превосходством наших абордажных команд позволяло надеяться на благополучный исход дела.
