– Ты с ума сошел? – я просто опешил от такого напора подчиненного. – Хочешь опозорить меня перед офицерами?
В этот момент раздался страшный скрип и треск, которые не смогли заглушить даже звуки канонады, пол под ногами едва заметно вздрогнул. Всё, корабль сел на камни, счет пошел на минуты.
– Простите, Михаил Васильевич, – мой телохранитель смущенно отвел глаза и сбавил тон почти до шепота, но с места не сошел, – я Наталье Павловне обещал!
– С каких это пор ты подчиняешься Наталье Павловне, а не мне? – прошипел я ему в лицо. – С дороги!
Только после этого мне удалось отстранить подпоручика с дороги и направиться во главе свиты вниз. У выхода из крепости к нам присоединились около трех десятков артиллеристов, вооруженных кто ружьем со штыком, кто шпагой, кто банником для прочистки орудийного ствола. Майора Павлова пришлось отослать обратно на позиции – оставшиеся пушкари более чем когда-либо нуждались в его умелом командовании.
– Кстати, Игнат, – бросил я через плечо, когда мы отошли от форта метров на пятьдесят и взобрались на вершину скалы, – если Наталья Павловна ничего не узнает об этом, то и твоя совесть будет чиста, и ей не придется лишний раз нервничать.
Что ответил Лукьянов, я не расслышал, потому что в этот самый миг из-за огромного валуна прямо навстречу нам выбрались первые фрадштадтцы. Увидеть здесь нас они никак не ожидали, а потому пали жертвами дружного залпа. Правда, мы тоже проявили несогласованность, разрядив в пятерых противников не меньше двух десятков стволов, но лучше уж так, чем позволить им выстрелить первыми.
Бросившись вперед, наш маленький отряд сразу за валуном столкнулся лицом к лицу со второй группой поднявшихся на скалу островитян. Пришло время шпаги.
Обнаженный по пояс фрадштадтский абордажник попытался отмахнуться от меня своей короткой саблей, но здесь более длинный клинок был преимуществом, а не недостатком – я обвел его руку и нанес укол куда-то под мышку. Он рухнул вниз, увлекая за собой продолжающих карабкаться вверх со скального карниза товарищей.
Рыжеусый матрос запустил в меня разряженным пистолетом, рассчитывая выиграть время, чтобы подобраться ко мне на расстояние удара саблей. Как бы не так – я отбил пистолет эфесом, тут же нанес рубящий удар сверху вниз по правому плечу противника и, быстро шагнув вперед, толкнул его локтем в грудь. Второй островитянин отправился вниз вслед за первым.
Третьего не оказалось. Не оставили товарищи на мою долю третьего фрадштадтца. Потеряв в короткой схватке всего трех или четырех человек, нам удалось сбросить врага с гребня скалы и теперь, рассредоточившись по вершине на расстояние метров в пятьдесят, мы принялись методично расстреливать и спихивать вниз упорно лезущих вверх фрадштадтских матросов. Скальный карниз оказался небольшим в длину, соответственно, небольшим оказался и участок, по которому можно было карабкаться к вершине без альпинистского снаряжения.
Минут через двадцать, отчаявшись преодолеть наше сопротивление, островитяне изъявили желание сдаться. Правда, при этом просили поднять их наверх, но дурачков среди нас не было.
– Бросай оружие в море и сиди, где сидишь, пока не будет другой команды! – объявил я хитрецам свои условия.
После этого была предпринята еще одна отчаянная попытка прорыва, но тут уже к нам подоспело подкрепление из порта, и положение противника стало вовсе безнадежным. Передав командование заслоном одному из свитских офицеров, я поспешил вернуться на обзорную площадку Данилова форта. К худшему ситуация за время моего вынужденного отсутствия не изменилась уж точно. Скорее, даже наоборот – теперь уже наверняка можно было сказать без боязни сглазить, что сражение мы выигрываем. Жадно прильнув к окулярам бинокля, я обозревал три основных пункта южноморской баталии.
На суше уже весь берег кишел синими мундирами таридийцев. В море лазурно-черные флаги Таридии развевались над мачтами всех пяти линейных кораблей, хотя на палубах двух из них еще продолжались схватки. Вдали белели паруса устремившихся в погоню каперов.
И только перед Даниловой косой еще кипел ожесточенный бой. Один из линкоров Фрадштадта при попытке уйти в море протаранил наш бомбардирский корабль, и сейчас он, имея большой крен на правый борт, медленно отходил на восток, подальше от основной свалки. Его обидчик здесь же был перехвачен нашим линкором «Снегирь», и сейчас на палубе фрадштадтца было очень жарко. Еще три линкора пошли на прорыв, но один был перехвачен, другому снаряд большого калибра, выпущенный с бомбардирского судна, пробил борт и разорвался внутри. Не знаю, какие кораблю были причинены разрушения, но, видимо, что-то серьезное, потому что судно легло в дрейф и подняло белый флаг. Третьему линкору удалось вырваться, и сейчас он на всех парусах уходил на юг, старательно выбирая наименее опасную траекторию между нашим флотом, пушками Данилова форта и отрядом Игнатьева. Никаких попыток отбить захваченный флагман не предпринималось, впрочем, в противном случае капитан линкора должен быть сумасшедшим – вырваться из одного окружения, чтобы тут же добровольно угодить в другое.
Наконец уже на моих глазах еще один линейный корабль островитян сумел отбиться от абордажной атаки «Зеленодольска», сбросить все удерживающие корабли вместе крючья и мостки и направиться в сторону открытого моря. Для экипажа нашего корабля это был уже третий абордаж за день, люди валились с ног от усталости, да и потери были чувствительными. Поэтому было принято решение не преследовать беглеца – достаточно того, что он вышел из боя.
У остальных фрадштадтцев дела обстояли гораздо хуже. Оба оставшихся на плаву бомбардирских судна были настигнуты и захвачены быстрыми фрегатами, один линейный корабль, как уже было сказано, выбросился на скалы, чтобы дать возможность своей команде атаковать наши батареи на Даниловой косе. Над четырьмя линкорами уже развевались наши стяги, одно судно в данный момент серьезно горело, и его команда, вывесив белый флаг, прикладывала все силы для борьбы с огнем. Еще на двух судах короля Георга Второго артиллерийским огнем были сбиты мачты, что вынудило их капитанов тоже запросить пощады. Экипажи лишь двух линкоров еще продолжали сопротивление, но это уже было делом времени.
– Черт побери, – пробормотал я, опуская бинокль, – да мы победили!
С ума сойти, мы сделали это! Как? Как это удалось мне, ничего не понимающему в морском деле человеку? На самом деле всё просто – я не мешал делать свое дело профессионалам. А чтобы дать им шанс одолеть непобедимого доселе противника, сделал несколько нестандартных ходов, заставил фрадштадтцев разделить свои силы и стать уязвимыми. А дальше уже – честь и хвала нашим офицерам, солдатам, матросам, артиллеристам! Отдельное спасибо инженерам и промышленникам – хотя и с моей подачи, в пределах существующих сейчас возможностей, но они сумели воплотить в жизнь кое-какие идеи, оказавшие нам помощь в этой войне.
Себя любимого тоже можно похвалить, осторожненько только, чтобы не зазнался и не возгордился сверх меры. Мог ли я три года назад предположить, что буду командовать соединениями армии и флота, да еще и побеждать при этом? Нет, конечно. Я жил тихой и мирной жизнью обычного офисного служащего и о подобной судьбе не мог даже мечтать. Но при этом нельзя сказать, что я прямо вот сам взял и исключительно своими руками выстроил в новом мире свою карьеру. Без моих усилий не обошлось, но как-то больше сама жизнь заставляла меня крутиться, вертеться, защищаться и нападать, приспосабливаться, выжимать по крупицам из памяти знания, о наличии которых раньше даже не догадывался. Вот как-то так, через борьбу и постоянное решение бесконечных проблем.
