– Ладно, оставь два десятка воинов, будете сопровождать моих гостей. Я поехал во дворец.
Князь вскочил на лошадь воеводы.
– Мне следовать за вами? – спросил чародей.
Ромкуш видел, что последний остаток пути Эргант что-то обсуждал с Сомовым, и отрицательно покачал головой. Пришпорив коня, он помчался к городу.
«Как вовремя мы сменили маршрут, – думал князь, подгоняя лошадь. – Прямо хоть говори спасибо этому Михаилу. Нет, пожалуй, северянин прекрасно проживет и без моей благодарности. Лучше я займусь другим, более полезным членом его команды. Но сначала – разговор с бойцом Шермана».
Четырехэтажный дворец Ромкуша значительно превосходил особняк градоправителя в Лурге и по размерам, и по красоте. Поражала не только архитектура здания, но и интересное цветовое решение: от песочного внизу до нежно-голубого в верхней части. Такой плавный переход от теплой к холодной цветовой гамме зрительно увеличивал дворец.
На голубом фоне стен отчетливо выделялись белоснежные колонны, обрамлявшие последний этаж резиденции князя. Они поддерживали необычный парапет кровли, который состоял из квадратных каменных плит, каждая со своим рисунком.
Михаил долго не мог оторвать глаз, пытаясь разобраться в изображениях на плитах. На первый взгляд это было похоже на повторяющийся орнамент, но, приглядевшись, он отметил, что элементы узоров отдельных частей парапета абсолютно разные. При этом они прекрасно стыковались друг с другом, образуя единую картину из замысловатых линий, выдолбленных в камне.
– Это охранные знаки, – пояснил Эргант. – Они оберегают семью хозяина от дурного колдовства.
– Опять заклинания?
– Да, одни из самых долговечных. Они действуют, пока с камня не сотрется знак.
– А другие?
– Существуют разные виды магических возмущений. Одни живут мгновенья, другие – несколько минут, а третьи столько же, сколько живет жертва, на которую они направлены.
– Проклятия, что ли? – В голове Михаила остались кое-какие познания еще со времени его общения с Людкой.
– Иногда их и так называют…
Разговаривали они довольно долго, пока кулачного бойца Гравза не пригласили в выделенную для него комнату. Вдумчивый Сомов понравился Эрганту. В нем совсем не было страха, который невольно испытывают обычные люди, общаясь с колдунами. К тому же склад мышления чужака был близок к его собственному.
– Как устроишься, заходи ко мне в кабинет. И меч свой приноси, мы его еще раз проверим.
– Хорошо, – согласился парень. Для него было важно выяснить, что таит в себе новое оружие и кем оно станет владельцу – другом или врагом.
– Только собаку с собой не бери. У меня там столько разных колбочек… Как бы твой Барбос не набедокурил.
В комнате, к несказанной радости Михаила, стоял таз с теплой водой.
«Как же это кстати! Голова чешется так, словно я неделю не мылся».
Сомов запер дверь на крючок и быстро освободился от походной одежды…
– А ты не желаешь искупаться? – после окончания водных процедур спросил хозяин своего пса, все это время молча наблюдавшего за купанием.
Животное бросило опасливый взгляд на мыльную воду и на всякий случай отошло подальше от тазика.
– Смотри, мое дело предложить.
Облачаться снова в грязную одежду Михаил посчитал кощунством, а потому извлек из походной сумки костюм для соревнований, который немногим отличался от местной повседневной одежды: такие же свободные брюки, рубаха без пуговиц и укороченная куртка. Желтый воротник и манжеты – единственное, что выделялось на спортивной одежде.
Теперь можно было и в гости идти, но сначала следовало куда-то пристроить Барбоса. Оставлять его в комнате Сомов опасался – на камине стояло несколько красивых ваз и изящных расписных глиняных фигурок. Вдруг это местный антиквариат древней династии, а пес в отсутствие хозяина захочет с ними поиграть?
«Гогу Барбос не любит, значит, выбор у нас небольшой. Пойдем к студенту».
Комната Эдуарда почему-то находилась не на втором, как у большинства прибывших, а на третьем этаже дворца. На этом же этаже поселили Гравза и Руену. Оказавшись рядом с дверью Марицкого, Михаил поразился великолепной отделке стен коридора.
«А студент у здешнего князя в фаворе. Интересно почему?»
Звонкий женский смех, раздавшийся по ту сторону двери, сильно раздосадовал парня. Складывалось впечатление, что Эдуард буквально притягивал к себе девиц. Сомов постучал. Голоса притихли, а из-за приоткрывшейся створки выглянуло недовольное бледное лицо «эльфа».
– Чего тебе? – недружелюбно спросил он.
– За псом не присмотришь? Мне отлучиться надо.
– Сейчас не могу.
– Опять «милые и добрые» докучают? – насмешливо спросил хозяин Барбоса.
– Я попрошу не совать нос в мои личные дела! Понятно?! – Дверь с треском захлопнулась.
«Ого! Вот тебе и „юноша пылкий со взором горящим“. Как бы его „пылкость“ нам боком не вышла. – У Мишки появилось жгучее желание провести с грубияном воспитательную работу с физической аргументацией доводов, но он посчитал неудобным устраивать разборки в чужом доме, да еще в непонятном мире. Простояв с минуту перед запертой дверью, Сомов направился к комнате Гоги. – Странно, я во дворце еще не видел ни одной женщины, а в апартаментах Марицкого они уже тут как тут. Такое впечатление, что девицы достались Эдуарду в нагрузку к комнате. С какой целью? Неужели Ромкуш подбивает к нему клинья? Но зачем ему наш студент?»
– Мы с Руеной как раз собирались прогуляться по дворцовому саду, – охотно согласился Скальнов. – Пусть и он рядом побегает. А ты куда собрался?
– Надо побеседовать со здешним магом. Мужик вроде неплохой, может, удастся что полезное узнать.
– А это не он, случайно, помог Каланче подстрелить рундайца?
– Не думаю. Наш стрелок иногда бывает очень метким.
– Боюсь, как бы эта меткость не довела его до звездной болезни. Скоро здороваться перестанет.
– И то правда. Меня он только что откровенно послал. – Михаил был больше удивлен, нежели обижен.
– Да ну?
– Я бы тоже не поверил, если бы не услышал собственными ушами.
– Пора принимать меры. У нас в детдоме таких быстро ставили на место.
– Ты пока не горячись, – остановил Сомов порыв «гнома». – Кое в чем следует разобраться.
– Как скажешь. Смотри только, чтобы потом не было поздно.
В кабинете мага действительно оказалось множество полок с колбами, коробочками, шкатулками и мешочками. Надписи на них были сделаны непонятными буквами.
– Да у вас здесь настоящая лаборатория! – восхищенно произнес Михаил. – А знаки на доме в работе не мешают?
