Там воняло гадкой смертью, так резко, что я чуть не задохнулся. Я перевернулся на спину, чтобы видеть над собой раздутую тварь, которая убивала Гарри.
Я воткнул кинжал в брюхо Многоглаза, дернув лезвие параллельно лапам, чтобы сделать длинный разрез на толстой шкуре, точно так, будто скользил по парусу пиратов, держась за рукоятку ножа.
Многоглаз взвился на дыбы, с жутким рвущимся звуком извлекая клыки из тела Гарри. Я выкатился из-под него, как только горячая жидкость хлынула из проделанного мной разреза. Она ошпарила меня там, где попала на пальцы, на руку и плечо: мне не хватило скорости, чтобы избежать ожога.
Тварь снова завизжала, издавая все такой же пронзительный нечеловеческий вопль. Я решил, что ее прикончил, но она еще не сдалась.
Я вскочил на ноги, выставив перед собой нож, смутно отметив, что один из двойняшек подбежал к Гарри и потащил его к пещере.
Многоглаз уже повернулся ко мне: красные глаза бешено вращаются, истекающие ядом клыки покрыты кровью Гарри, его собственная кровь едкими ручьями бежит по карнизу.
Если я брошусь на него, мои мокасины поедут на всей этой гадости. Я могу даже проскользнуть прямо под эти острые-острые клыки.
Тварь снова застучала лапами по камням – и я понял, что она собирается атаковать. Под ней я случайно развернулся, так что теперь оказался в углу, который образовали стена пещеры и скальный обрыв.
Прямо передо мной оказался небольшой каменный выступ, доходивший мне до пояса и послуживший временным щитом, но Многоглаза он не остановит: он слишком мал, чтобы можно было туда заползти и спрятаться.
И потом я ни за что не стану прятаться, пока он будет нападать на других мальчишек.
Многоглаз бросился на меня, хоть я и не понимал, как это ему удалось с вот так вывалившимися кишками. Места у меня было немного, но я все-таки сумел разбежаться и запрыгнуть на выступ. Выступ больше меня не защищал, и я оказался там на виду, но не стал задерживаться и сделал новый прыжок.
Он двигался так быстро, что не мог остановиться, да и вообще, по-моему, не понял, что происходит. Я оказался у него на спине еще до того, как он понял, что я не перед ним, а над ним.
Я повторил то же движение, которое проделал с его брюхом, но на этот раз с силой вонзил острие в центр его туловища, и заскользил вниз, как будто на этот раз и правда был на пиратском парусе.
Кровь и яд брызнули вверх фонтанами. Я рухнул на землю позади Многоглаза, едва увернувшись от жала, и поспешно отскочил, пока он не решил на меня усесться.
Вереща, Многоглаз задергал лапами – и все его внутренности вывалились наружу. Я прижался к стене пещеры, зажимая уши от его предсмертного вопля.
«На этот шум придут все Многоглазы острова», – подумал я с отчаянием.
Надо увести парней отсюда, обратно к дереву. И, может, мне удастся проложить кровью мертвого Многоглаза ложный след к пиратскому лагерю, так что если его товарищи отправятся его искать, то нападут на пиратов, а не на нас.
Меня немного затошнило при мысли о том, что пираты заплатят за мой поступок, превратившись в корм для детишек Многоглазов. Но, честно: лучше пусть это будут пираты, которые остаются на острове, чтобы нас мучить или попытаться похитить кого-то из нас, чтобы вызнать секрет нашей юности. Пусть лучше пираты, чем один из моих парней.
Я думал обо всем этом, пока Многоглаз вытряхивал из себя последние капли крови, а потом затихал. Можно отправить Кивка и Тумана обратно к дереву с остальными, а я тем временем проложу след к пиратскому лагерю. А еще можно сначала сжечь труп и устроить тут вонь, чтобы Многоглазы не поняли, кто именно тут был и сколько именно.
И тут по карнизу разнесся голос – резкий, ясный и злой:
– Ты что наделал?
Глава 5
Это был Питер: его слова выморозили воздух. Я и забыл, что он сюда шел – наверное, задержался из-за Щипка с его травмами. Зеленые-презеленые глаза Питера горели в лунном свете.
Большинство мальчишек молча стояли позади него с растерянными лицами. Судя по их лицам, они радовались, что Многоглаз мертв, но Питер явно этому не радовался, так что они не знали, как к этому относиться.
– Он напал на Гарри, – сказал я, злой и немного пристыженный, а потом еще более злой, потому что я считал, что мне не надо жалеть Многоглаза. – Мне показалось, он его убьет.
– А он и убил, – подтвердил Питер.
Его тон показывал, что это его нисколько не волнует. Я на секунду закрыл глаза, чтобы не наорать на него при всех.
– Тебе надо было уйти и забрать всех мальчишек, пока он его жрет, – добавил Питер.
– Зачем это? Чтобы он смог пойти за нами, поняв, какие мы вкусные? Питер, он звал к себе остальных. Они бы сюда всем скопом явились.
– Вот теперь всем скопом и явятся, – сказал Питер. – Из-за того, что ты сделал, они пойдут за нами в лес и будут на нас охотиться, пока мы все не умрем, и Питеру и его мальчишкам придет конец.
С каждым его словом я чувствовал себя все более глупым и виноватым. Многоглаза мы убили впервые, хотя и раньше с ними бились – и эти чудовища сожрали за эти годы немало мальчишек. Я никогда не мог понять, почему Питер разрешал нам только их ранить и почему ничего не объяснял.
– Почему? – крикнул я, все-таки вспылив перед всеми мальчишками. Я все еще слышал, как затихают крики Гарри, как он испускает последний вздох. – Почему им можно убивать нас, сколько им вздумается, а нам то же самое делать нельзя? Их уже давно следовало выжечь. Надо было сжечь прерию и оттеснить оставшихся в море. Нельзя было позволять этим чудовищам оставаться на этом острове.
– Они живут здесь столько же, сколько и я, – прошипел Питер. – У нас был договор! А ты, дурак, его нарушил, и теперь они придут за всеми нами.
Я замер.
– Какой договор, Питер?
Питер отвел глаза.
– Как это у нас договор с чудовищами, Питер? Как это ты мог заключить какой-то чертов договор, о котором никто из нас не слышал, когда мы даже не умеем с ними разговаривать?
Я увидел по его лицу: он сказал нечто такое, чего говорить не собирался. Плохо уже то, что я это узнал – но гораздо хуже, что это было сказано при других.
Как я мог этого не понять? Как я мог прожить на этом острове много десятков лет – и не знать, что Питер способен разговаривать с Многоглазами?
Что еще хуже: как он мог относиться к ним так, словно они нам ровня? Они же нас ели! Они не сражались с нами честно и лицом к лицу, как пираты. Они обращались с нами, как с тупыми животными, просто как с мешками крови, которые им нужны для их выживания. За эти годы они сожрали столько мальчишек, что мне и не сосчитать!
