— Не смей пить, пока я с тобой не поговорила! — взвилась Даша.
— Все! Хватит! — он размахнулся и швырнул бокал в стену.
Раздался жалобный звон, на пол посыпались осколки, по стене полился коньяк. На обоях осталось темное мокрое пятно. Даша уставилась на него, словно пыталась понять: что происходит?
— Я тебе не мальчишка! Ты всю жизнь живешь за мой счет, изволь подчиняться! — заорал на нее Сажин.
— А я все думала: когда же ты заговоришь о деньгах? — сказала она горько. — Кто платит, тот и диктует условия, так? Дима, когда ты стал таким? Вот и деньгами стал меня попрекать. Что дальше? Я ведь не попрекаю тебя женщинами, которые приходят сюда в мое отсутствие.
— Сюда никто не приходит, — хмуро сказал Сажин.
— Ты принимаешь их внизу, в сауне? Это проститутки? И кто ты после этого? Помнишь, как ты осуждал новых русских, всех этих бизнесменов, которые поднялись из грязи в князи, чинуш? За сауны с девочками, пьянство и разврат? И до чего ты теперь докатился?
— Хватит строить из себя светскую даму! — рявкнул Сажин. — Забыла, где и у кого родилась? Как в общаге жила, забыла? Колготки зашивала, стирала целлофановые пакеты, чтобы сэкономить, сосиски соевые в кастрюльке варила. Это я дал тебе все! А в ответ хотел лишь немного любви! Но пока мы были бедными, ты не больно-то была на нее щедра. Богатого любила, не меня. Даже с собой пыталась покончить. А сейчас вдруг пробило. Извини, но я склонен думать, что ты держишься за меня именно из-за моих денег. Хорошо устроилась. В Италии живешь, на всем готовом, не работаешь, прислугу держишь, летаешь частными самолетами. А я, дурак, позволяю на себя кричать. Хватит. Делай, что велено, и молчи.
— Дима! — ахнула она. — Но ведь это же несправедливо! Да, я не сразу тебя полюбила, но уж точно не из-за денег. Мне ничего не надо…
— Разве?
Даша нервно стала снимать с пальца обручальное кольцо.
— Было уже, — насмешливо сказал Сажин. — Теперь это фарс, а не трагедия. Не пройдет.
Также молча Даша стала расстегивать золотую цепочку.
— Хватит ломать комедию, — поморщился Сажин. — На меня это больше не действует.
Она сняла серьги и аккуратно положила все золотые украшения на стол.
— А ну прекрати! — заорал он.
— Это ты прекрати на меня кричать!
— Да кто ты такая?! Содержанка!
Даша ахнула и в ужасе закрыла дрожащей рукой рот:
— Дима… лучше бы ты меня убил…
— Как же ты меня достала!
Сажин замахнулся, чтобы ее ударить. Даша стояла прямо и смотрела ему в глаза. За стеной заплакал Саша. Сажин опустил руку и сквозь зубы сказал:
— Ребенку скажи спасибо.
— Хочешь ударить — бей, — равнодушно сказала Даша. — Я давно уже поняла, что в тебе не осталось ничего человеческого. Ты одержимый, Дима. Я напрасно сюда приехала.
Она повернулась к мужу спиной и ушла в комнату к сыну. Сажин пошел к бару и вновь достал оттуда бутылку коньяка.
Он ничуть не удивился, когда ему позвонил один из партнеров по бизнесу и сказал, что Дарья Витальевна попросила подбросить ее до Неаполя.
— Я могу сказать, что мест нет, Дмитрий Александрович. Деловая поездка, самолет, мол, полон.
— Пусть летит.
— Я слышал, у тебя проблемы.
— Я их решу. Хочешь быть свидетелем?
— Ситуация непростая, — голос в телефоне стал вкрадчивым. — По слухам, зреет бунт. Блатные хотят от нас отколоться. Ты узнал, кто убил Хана?
— Узнаю на днях. Имя убийцы будет названо.
— Либо его голова, либо твоя. Ты ведь это понимаешь?
— Отвези мою жену и сына в Италию. Остальное — мое дело, — твердо сказал Сажин и дал отбой.
Это было похоже на бегство. Саша еще не оправился от простуды, но Даша не хотела оставаться в этом ужасном доме ни дня. Под одной крышей с мужчиной, которого она больше не считала своим мужем.
Они почти не разговаривали, Сажин пропадал на работе, Даша молча плакала, закрывшись в спальне, но с мужем была суха и непреклонна. Накануне отъезда она сказала:
— Если захочешь официально оформить развод, я возражать не буду. Мне от тебя ничего не надо. Как только вернусь домой — попробую устроиться на работу. Гидом, экскурсоводом, переводчиком… Кем угодно. Хоть сиделкой. Как только найду работу, мы с Сашей тут же съедем из твоего дома.
— На принцип пошла, — усмехнулся Сажин. — Не дури, слышишь? Мой сын не будет жить в нищете.
— Лучше в нищете, чем… — она осеклась.
— Ну, договаривай.
— Чем вырастет циничным ублюдком, равнодушным к чужим страданиям.
— Каковым, по-твоему, являюсь я.
Даша молчала.
— Деньги я буду переводить тебе по-прежнему, — твердо сказал Сажин. — И мой дом покидать не разрешаю. Иначе я найму лучших адвокатов и заберу у тебя сына.
— Я должна жить в тюрьме?
— Пока не вырастет сын, ты не свободна. Хотя иметь любовника я тебе не запрещаю.
— Какая же ты сволочь, Сажин! — не удержалась Даша. — Ты ведь знаешь, что я никогда тебе не изменяла! И не позволю себе скатиться в ту же грязь, где лежишь ты сам! Я не признаю половой распущенности! И ты смел после этого меня ласкать, целовать! После того, как принимал в этом доме проституток! Вконец опустился! Ставишь мать своих детей на одну доску со шлюхами!
— Хватит говорить чушь, — поморщился Сажин. — Это не считается изменой. Почаще надо к мужу приезжать. И половые органы рассматривать не только у античных статуй во всяких там музеях.
— Пошляк! — сверкнула глазами Даша.
— А ты фригидная невротичка.
— А ты… ты… Забудь, что я есть!
— Что, прошла любовь? — усмехнулся он.
— Любовь? У тебя это была одержимость. Ты хотел урыть сначала соперника, потом меня. Втоптать в грязь, подчинить. А у меня… Инстинкт самки, которая гордится тем, что ее выбрал вожак стаи. Ничего возвышенного в наших чувствах не было, ни в твоих, ни в моих.
— Одни звериные инстинкты, ты скажи! — усмехнулся Сажин. — Дура ты. Катись в свою Италию. Не держу.
…Алексей узнал об этом, когда Даша уже сидела в самолете. Взлет долго не разрешали из-за плохих метеоусловий, и Даша решилась позвонить.
— Я улетаю обратно в Италию, Леша, — сказала она и замолчала.
— Что у вас случилось?! Сажин чернее тучи, а свитер на нем белый! Ладно, свитер! Белые брюки. Я спросил, в чем дело, он молчит. Позвонил Лене, тот мнется, врать не хочет, а правду говорить боится. Алиса на него, похоже, наехала. Почему ты вдруг уезжаешь? — спросил он сердито. — Сейчас, когда ты нужна мужу?
— Я так больше не могу, Леша! — отчаянно сказала Дарья Витальевна. — Сажин водил Сашу на бои.
