— Венков сколько будете заказывать от семьи? — владелица элитного ритуального агентства нацелила острый алый ноготь, похожий на стилет, в айфон.
Сажин не выдержал и повернулся к ней спиной. У стола «наложницы Аида» остались Алексей с Алисой. Он уже заметил: в Сажине будто что-то сломалось. Там, во дворе дома, пока он стоял на коленях на голой промороженной земле перед коченеющим Леней. Вот так и ломают лидеров. Теперь Дмитрий Александрович даже венок для мертвого зятя не в состоянии заказать, молча стоит, отвернувшись к окну с опущенными плечами. Такое ощущение, что сам готовится лечь в гроб. Алексей всерьез забеспокоился.
…Дарье Витальевне позвонила Алиса. Семья развалилась, и Сажин уже ничего не мог с этим поделать. Его презирала дочь, для которой он всю жизнь был кумиром.
В свете последних событий Дмитрий Александрович не мог допустить, чтобы жена и сын приехали в Москву на похороны Лени Дымова. Даша с Сашкой могли стать заложниками. «БуЗа» еще жива, и с ней попытаются покончить. Поэтому Сажин набрался мужества и позвонил жене. Он был готов к упрекам, и Даша, в отличие от дочери, не смолчала.
— Доволен? — зло спросила она. — Всех врагов победил? Цена тебя устраивает?
— Давай, добивай, — устало сказал он. — И без того тошно.
— А надо было вовремя остановиться! — Дашин голос зазвенел. — Я сколько раз тебя просила? Приехала, унижалась. Даже спала с тобой, надеясь тебя смягчить. Хотела, чтобы мой муж оценил тихое семейное счастье и закончил бы свою войну, пока все еще живы. Ты наплевал на всех. Твои амбиции сожрали тебя, Сажин. Я знать тебя больше не хочу! Ты сделал мою дочь несчастной! Ты внука моего осиротил! Почему ты не уехал вместе со мной и сыном?! Тебя ведь отпускали!
— Я не знал, что так будет, — глухо сказал он. — Леня, он… Я не понимаю, почему он бросился под пули! Зачем он меня закрыл?
— Не понимаешь? А ты вспомни. Посиделки в беседке, Леню, колдующего над мангалом, маленького Димку. «А дедушку я люблю больше», помнишь? Ты у нас главный. Твою жизнь надо сохранить любой ценой. Леня, возможно, и не понимал, что делает. Но если бы он успел это понять, то поступил бы точно так же. Ради Алисы. И ради дела тоже. Потому что дело — это ты. Но пора бы уже понять, Сажин. Ты не изменишь этот мир. У тебя недостаточно средств для этого.
— Пока недостаточно.
— Опять?! Кем еще ты хочешь пожертвовать? Мной и сыном?
— Как раз этого я и не хочу допустить, потому и позвонил. Тебе нельзя приезжать в Москву.
— Я не могу в такой момент быть рядом с дочерью и внуком?! — возмутилась Даша. — Похоронить зятя?!
— Похороны будут достойные. Я об этом позабочусь.
— Деньгами хочешь заткнуть людям рот? А мужа нового Алисе ты тоже купишь? Отца Димке? Или, может, клонируешь? Вырастишь в пробирке, благо денег у тебя хватает, и подсадишь к нам в семью.
— Остроумно.
— Как могу.
— Ты кончай истерить, я тебе дело говорю. Нельзя тебе в Москву. В «БуЗе» заваруха, мне много чего могут инкриминировать. Хочешь опять носить передачи в СИЗО? Только жить теперь придется в России. Боюсь, что за границу тебя не выпустят. Если, конечно, не разведешься. И то не прокатит. Из-за Сашки. Им-то меня и будут шантажировать. Сиди в Италии и не дергайся, поняла?
— Хватит меня пугать! Я всегда готова была тебя поддержать в трудную минуту. Меня ни бедность не пугала, ни твое банкротство. Но, выйдя из тюрьмы, ты сильно изменился, Сажин. Пошел по головам, по трупам, и вот тебе бумеранг. Лови! Ты не смеешь больше мне приказывать!
— Хорошо. Леонидова ты послушаешь?
— Его — да. Если он аргументированно все мне объяснит.
— Договорились.
И опять конфликт в семье Сажиных пришлось улаживать Алексею. К счастью, Дарья Витальевна его послушалась. Он знал, что ей сказать.
— Ты мне это обещаешь? — спросила Даша.
— Ситуация осложнилась, но я попробую.
— Я все понимаю… Но я уже и сама не знаю: хочу я этого или нет?
— У вас семья. Ты с Сашкой, Алиса с Димкой. Сделай так, как я сказал.
— Хорошо. Я тебе поверю.
И Даша осталась в Италии. Видимо, она поговорила с Алисой, потому что на Лениных похоронах та вопросов о матери не задавала. Алексей невольно отметил, что Алисе Дмитриевне идет черное. И подумал: «Тьфу-тьфу-тьфу». Хотя Дым, конечно, заслужил такую женщину и ее верность. Но уж очень это все печально. Алиса словно окаменела, она теперь и впрямь была похожа на статую. Застыла у свежей могилы, слушая надгробные речи, но сама так и ничего не сказала. Прощаться она подошла последней, и Алексей, который стоял ближе всех, услышал, как Алиса, нагнувшись над Леней, прошептала:
— Я тебя люблю, Дым. Это навсегда, — и коснулась его губ своими ледяными губами. На улице в это утро было морозно.
Алиса сегодня выглядела старше своих лет, ее лицо словно подсохло, ушла округлость щек, заострился подбородок. Глаза запали, эти знаменитые сажинские глаза цвета грозовых туч над перевалом. Строгая, прямая, в длинном черном платье с глухим воротом и черным платком на голове, она крепко держала за руку насупленного Димку. Тот плохо понимал, что происходит и почему папа лежит в деревянном ящике, весь в цветах и с таким странным лицом. Не улыбается, не шутит, как обычно, и кожа у него сине-белая, как будто он в маске. Но Алиса была непреклонна: Димка должен поехать на кладбище.
«Отцу хочет сделать больнее», — невольно подумал Алексей. Война между Сажиным и Алисой, похоже, уже началась.
Потом были поминки. Народу пришло много, чуть ли не вся «БуЗа». Бойцы пили мало, хотя говорили о погибшем командире охотно, будто и впрямь языки им развязало спиртное. Вспоминали, какой Дым был надежный, никогда не кичился своей должностью, не использовал родственные связи. В дурь не пер, говорил всегда по делу, нагрузки выносил на равных со всеми.
Алексей сидел рядом с Алисой, которая по-прежнему воздерживалась от надгробных речей. Ее мать была далеко, а отец и стал причиной смерти любимого мужчины. Близких подруг у Алисы не оказалось, вот Алексей и принял на себя вполне добровольно эту миссию: стать Алисиной жилеткой. Женщине необходимо выговориться, но так, чтобы это потом не обернулось против нее. В горе люди уязвимы.
Поэтому Алексей закрыл своей спиной Алису Дымову от остальных гостей. Сажин сидел на другом конце стола между дюжими мужиками в штатском из своей личной охраны.
— Я словно потерялась, Алексей… Алексеевич, — вздрагивала Алиса в беззвучных рыданиях. — Не знаю, что мне теперь делать…
— Можно просто Алексей. На вот, выпей, — он подвинул к Алисе рюмку водки. — Не чокаясь. И не стесняйся: тебе сейчас компания не нужна. Выпей одна, все поймут.
— Так и спиться можно, — Алиса все же выпила. Даже не поморщилась и не закусила. Как воду. — Все равно не помогает. Может, мне к врачу сходить? Я все время себя корю: я так мало его любила. Я же не успела ему об этом сказать! Помните годовщину нашей свадьбы? Когда у вас в «БуЗе» убили этого… как там его?
