– Зачем же тогда алиби «липовое»? Зачем такие сложности? Ну, и глупцы же вы оба, хочу я сказать, – все больше распалялся Крячко. – Сговорились между собой и довольны, а что в доме еще куча народу живет и все за постояльцами приглядывают, вам невдомек? Да нам стоило по одному подъезду пройти, чтобы сразу пять штук свидетелей получить. Все в один голос утверждают, что не было Мухамбетова в квартире в означенные дни, и только вы двое заявляете обратное.
– Врут они, – подал голос Сазонов. – Зуб на меня имеют за то, что я деньги на квартире зарабатываю.
– Это ты в суде «мульку» гони, а мне этот бред слушать противно, – поморщился Стас. – Между прочим, у нас и фотоотчет имеется, спасибо твоей бывшей скажи.
– Светлане? – сразу догадался Сазонов.
– Ей самой. Она у тебя не промах, за четыре года архив собрала. Всех постояльцев по фотоснимкам нам предъявила. Только ее показания с вашими тоже не стыкуются. Мухамбетов утверждает, что каждый месяц к тебе таскается, а на деле – пару-тройку раз в год.
– Это раньше, – вклинился Мухамбетов. – Сейчас чаще, спросите у соседей.
– У каких? Не у братьев ли Топилиных, к которым ты вдруг братской любовью воспылал? – Крячко не заметил, как перешел на «ты». – Рассказывали они моему напарнику, как ты их приручить пытался.
– Ладно, не хотите воспользоваться чистосердечным, дам вам полный расклад, – вдруг заявил Гуров. – С этой минуты все сказанное вами никоим образом не будет засчитываться как сотрудничество с полицией. Чего надулся, Мухамбетов? Не хочешь интересную историю послушать? Понимаю. Кому охота слушать истории, которые давно известны? Не обессудь, такая работа.
И он начал излагать.
– Начнем с вас, гражданин Сазонов. Несколько лет назад вы совершили противозаконный поступок. Вы испугались и решили скрыть данное деяние от правоохранительных органов. У гражданина Мухамбетова на этот счет оказалось другое мнение. Он был готов помочь вам уйти от ответственности, но не безвозмездно. И вы согласились. Стали платить ему дань, а в качестве бонуса позволили занимать вашу квартиру в любое удобное для него время. Странно, что вы до сих пор это делаете, ведь из разряда свидетелей Мухамбетов давным-давно перешел в разряд соучастников. Он помог вам скрыть преступление, сам в органы не заявил, к тому же еще и шантажом занялся. С собранным материалом вашей гражданской жены вы давно могли сбросить Мухамбетова со своей шеи. Вместо этого вы вляпались в очередную «мокруху», по которой теперь пойдете соучастником.
– Не слушай их! – выкрикнул Мухамбетов. – Они блефуют. Ничего им неизвестно ни про тебя, ни про меня. Поэтому мы до сих пор здесь, а не в полиции.
– Что у Светланы на Мухамбетова? – не обращая внимания на его реплику, спросил Сазонов.
– Много чего. Ваши банковские переводы, например, – выдал Гуров. – Даты, когда вы снимали крупные суммы денег, с удивительной точностью совпадают с датами приезда в город Мухамбетова. По ним, кстати, легко проследить, когда он действительно бывал в городе, а когда отсутствовал.
Лев блефовал, ходил около правды, выдавая по крупицам то, что удалось собрать. Если бы Сазонов был хоть немного знаком с судебной системой, он бы понял, что реальных доказательств у Гурова нет и все, о чем он говорит, находится на уровне догадок. Но Сазонов с системой знаком не был, а вот с Мухамбетовым ему развязаться ой как хотелось. Пару минут он пребывал в раздумье, а потом начал рассказывать все, включая тот давний случай, с которого пошло их общение.
Как и предполагали опера, случай оказался банальным. Сазонов перебрал в местном баре, мужичок покрепче него нарвался на драку. Но когда Сазонов вышел на задний двор бара с этим мужичком, оказалось, что в баре тот не один, а с компанией. Четверо здоровых мужиков против одного Сазонова – ситуация убийственная. Он хотел было конфликт замять, но парням охота была подраться. Отметелили они его крепко. В какой-то момент Сазонов подумал, что ему конец. Вот тогда он и наткнулся рукой на обломок арматуры. Кое-как поднялся с земли и начал махать им во все стороны. Неожиданно один из дерущихся толкнул в его сторону другого, тот налетел на арматуру. Сазонов всем нутром почувствовал, как она входит в живую плоть. От отвращения закружилась голова, и он потерял сознание. Очнулся оттого, что кто-то завязывал ему руки. Подумал, что приехала полиция. Открыл глаза. Над ним стоял Мухамбетов и проворно орудовал веревками. Сазонов попытался вырваться, но Мухамбетов так лягнул его в пах, что он надолго вышел из строя. Пока, лежа на земле, корчился от боли, Мухамбетов дал ему расклад. Парня того, которого Сазонов на арматуру насадил, ребята увезли в больницу. Сазоновский паспорт прихватили и отчалили, а его оставили до приезда полиции за Сазоновым присмотреть, чтобы не сбежал. И запись видюшную сделали, где он арматурой машет и в парня ее втыкает. Он даже продемонстрировал эту запись.
Сазонов ударился в панику, но умолять отпустить его не начал. Ждал, что вот-вот полиция прикатит. Ее все не было, и тогда Мухамбетов признался: полицию он еще не вызывал, а может, и не станет этого делать вовсе, если они с Сазоновым договорятся. А как же паспорт и те парни, спросил Сазонов. С ними Мухамбетов обещал договориться, паспорт вернуть и дело замять. Сазонов согласился. Через сутки Мухамбетов привез ему паспорт и заверения в том, что парни заявление в полицию подавать не будут. Пока Сазонов платит. И тот стал платить. Потом Мухамбетову этого показалось мало, он потребовал компенсацию за труды ему лично, заявляя, что деньги, которые получает от Сазонова, он отдает тем парням. Тот снова согласился.
Насчет алиби тема всплыла чуть меньше года назад. Мухамбетов позвонил и сказал, что в случае, если кто-то будет о нем справляться, Сазонов должен заявить: да, Мухамбетов в городе, видел его лично. И дату назвал, когда он якобы приехал. Для чего это нужно, Мухамбетов не сказал, а Сазонов не спросил. И второй раз, когда тот с аналогичной просьбой обратился, тоже не спрашивал. На самом деле в обе эти даты Мухамбетов в Сочи не приезжал.
Закончив рассказ, Сазонов обреченно вздохнул и спросил, что теперь с ним будет. Гуров не стал давать пустых надежд. Сказал лишь, что, если парень, которого Сазонов наколол на арматуру, окажется жив, ему ничего не грозит. Если же окажется, что он умер, все будет зависеть от волеизъявления его друзей. В любом случае слова Сазонова придется проверить.
– Справедливо, – нехотя признал Сазонов и ткнул пальцем в сторону Мухамбетова: – А он?
– Поверьте, он для вас больше угрозы не представляет. Ни он, ни его запись, – ответил Лев. – У него теперь голова о своей шкуре болеть будет. Что скажете, Мухамбетов?
– При этой гниде ничего говорить не стану, – выдал Мухамбетов. – Я его от тюрьмы спас, а он меня сдал, как последний…
– Поосторожнее с выражениями, – предостерег Крячко. – Эмоции при себе оставь, пригодятся.
– Ладно, Сазонов, ложитесь спать. Надо бы с вас подписку о невыезде взять, но, думаю, вы и так никуда не денетесь. Слова ваши проверим. Будет необходимость – вызовем, а пока живите, как жили. Всего хорошего!
