Потерпевших отпустили. Следователь собрала свои бумаги, заперла в сейф и выжидающе посмотрела на полковников из Главка. Крячко толкнул Гурова локтем и первым поднялся, прощаясь с Ефимовой. Лев только кивнул и вышел следом за напарником в коридор. Он остановился у окна в коридоре и, глядя на улицу, задумчиво проговорил:
– Слушай, Стас, а что мы с тобой теперь делать будем? У нас ведь рухнул главный опознавательный признак – конкретная татуировка на конкретной руке, на конкретном месте. Получается, что никакого змея, кусающего свой хвост, и не было?
– Ну, у нас есть еще отпечатки пальцев, – напомнил Крячко.
– Это отпечатки неустановленного лица. Мы можем так никогда и не узнать, кому они принадлежат. Нет, нам нужен новый принцип, новая улика, новая отличительная черта этого преступника. А ее пока нет. Думать надо, надо снова начинать от исходного.
– Есть у нас отличительная черта, – зло бросил Стас. – Наглый, зарвавшийся юнец, играющий на грани фола, у нас уже две смерти от передозировки успокаивающих препаратов. И потом, у нас ведь есть показания этого мастера из барбершопа. Он хорошо видел змея.
– Я тоже видел его. И у тату-мастера, и в интернете. Вариантов рисования этого символа тысячи. Понимаешь? Тысячи! Я провел несколько часов в интернете и все прочитал про этот символ и про способы его изображения. Ему ведь века, тысячелетия! За это время способы рисования изменились, не говоря уже о мировоззрении человечества. Ладно, надо заканчивать это дело с Липатовым и его похитителями. Давай делиться: я еду допрашивать Вартаняна в его офис, а ты с его женой дома поговори.
– Щедрый подарок! – усмехнулся Крячко.
Грузный, плечистый, черноволосый генеральный директор сидел в кресле и теребил карандаш. Гуров смотрел на волосатые руки Вартаняна и думал, сломает он его или нет? Хватит ли у этого человека выдержки, чтобы не выдавать свои эмоции полковнику полиции? А ведь Вартанян, если уж говорить языком закона, попадает под обвинение в организации похищения человека, нанесении побоев и угрозе физической расправы. Еще неизвестно, как отнесется судья к словам обвиняемых и потерпевшего и предоставленным следствием фактам. Судья может посчитать, что готовилось убийство, но было предотвращено. А это уже максимальный срок по каждой статье, какую ни возьми.
– Отпустите моих ребят, – проворчал Вартанян. – Они просто выполняли приказ. Их не в чем обвинять. Нужен вам злодей, так вот он перед вами. Меня и карайте.
– Знаете, Арутюн Григорьевич, – усмехнулся Лев, – формулировка заезженная, как старая пластинка. И когда обвиняют в военных преступлениях, часто можно слышать оправдание, что человек просто выполнял приказ, и в моей мирной практике часто приходится сталкиваться с объяснением, что, мол, я не злодей, меня заставили совершить преступление. Я хотел как лучше, я защищал честь жены, свою семью, поэтому ударил каждого из нападавших ножом по восемь раз, а потом еще отрезал каждому голову и отправил по почте своему главному недругу.
– Вы что, издеваетесь?! – вспылил Вартанян. – Какие головы, какие удары ножом?
– Не кричите, – спокойно остановил его Гуров. – Я просто привел вам примеры абсурдности такой позиции. Ваши люди знают, что такое закон и каковы последствия, ведь у каждого опыт работы в силовых структурах. И ваши действия в любом случае превышают все нанесенные вам умозрительные и фактические оскорбления, унижения и моральный ущерб. Так что давайте не будем копья ломать. Предлагаю честно отвечать на мои вопросы. Со своей стороны, обещаю максимально тихо провести расследование и не афишировать подробности этого дела. Просто включите разум и логику, вы же крупный руководитель, хороший организатор. Почему к вам пришел не лейтенант из районного отделения полиции, а полковник из Главного управления уголовного розыска МВД страны? Ощущаете разницу? Правильно. Уровень важности совершенного преступления. Не вашего, конечно, а того, по которому мы работаем. Вы просто случайно подвернулись из-за похожих признаков. Но и вас мы должны отработать, чтобы можно было ваш случай отвергнуть и исключить. Я вам не расскажу о том преступлении, которым мы занимаемся, – это тайна следствия. А вот вы обязаны отвечать на мои вопросы. И у меня есть юридические рычаги воздействия на вас как гражданина. Ну?
– Что вы хотите узнать? – недовольно проворчал хмурый Вартанян.
– Вот, – кивнул Лев, – теперь у нас правильно построенная беседа. Что вы приказали сделать своим людям с Эдуардом Липатовым?
– Только попугать. Я не приказывал ничего конкретного, только велел напугать до икоты, но без увечий, чтобы раз и навсегда отбить охоту приближаться к моей жене. Не мое дело, как они выполнят приказ.
– Так, хорошо. До икоты они его почти напугали. Теперь о вашей жене: в чем перед вами провинился Эдуард Липатов?
– Этот недоносок залез в постель к моей жене! Урод, убить мало сопляка!
– Тихо, тихо! – осадил Гуров Вартаняна. – Давайте оперировать юридическими терминами и общепринятыми в современной национальной культуре понятиями. Итак, Эдуард Липатов стал любовником вашей жены?
– Вам удовольствие доставляет ковыряться в ранах людей? – набычился тот, но, наткнувшись на ледяной взгляд полковника, сразу сник.
– Слушайте, – брезгливо поморщился Лев, но быстро взял себя в руки. – Слушайте, Вартанян! Ведите себя вежливее. Или вы возомнили себя хозяином жизни, эдаким крутым бизнесменом, который может творить все что угодно в этой стране? Карать и миловать, распоряжаться судьбами людей? Может, вы еще и Господь Бог? Вы закон нарушили. Вы могли бы только собственную жену наказать: не дать денег на дорогие развлечения, не покупать ей подарки, – но не хватать людей и не мучить физически. Да и морально тоже. Неверная жена – это только ваша проблема и только ваша личная мука. Больше ничья! А вы хотели мучить парня из чувства мести. Я же вас расспрашиваю по необходимости, не воображайте, что мне это приятно. Повторяю, Эдуард Липатов был любовником вашей жены?
– Да, – хриплым голосом ответил Вартанян.
– Как вы узнали об этом?
– Заподозрил. По некоторым признакам понял, что с женой не все в порядке, по ее отношению ко мне. Потом поручил надежному человеку проверить и предоставить мне доказательства. И получил их!
– Сколько продолжались отношения вашей жены и Эдуарда Липатова?
– Вообще не знаю, но свиданий у них было пять или шесть.
– У жены что-то из ценного пропало? Может, Липатов пытался снять деньги с ее банковской карты?
– Ценное? – Вартанян задумчиво посмотрел на сыщика, соображая, потом качнул головой и, снова угрюмо опустив лицо, ответил: – Не знаю, не спрашивал. Этот утырок еще и деньги ворует? Урод!
По поводу щедрого подарка Крячко высказался в ироническом смысле. Допрашивать униженную, пойманную на супружеской измене и обязанную давать показания женщину – это удовольствие сомнительное. Тем более что над этой чисто семейной проблемой нависла мрачная туча уголовного преступления. Коттедж Вартаняна не отличался большими размерами, но здесь было все: и бассейн, и беседка, и стационарная печь для барбекю и шашлыков.
