Как рассказала далее Анаир, несколько дней назад трое сельчан написали коллективное заявление участковому. И вроде бы позавчера он сходил к Тумирею, пообщался с ним, после чего объявил, что этот человек безопасен и его бояться нечего. Тут же поползли слухи, что и сам участковый стал одним из «учеников» Тумирея.
– Говорят, последние несколько дней там по вечерам настоящие столпотворения происходят, – взволнованно продолжала Анаир. – Вроде бы он привез какую-то вещь, которая обладает необычными свойствами. Рубен ее видел, но ничего о ней не сказал. Боюсь, теперь станет ходить к Тумирею еще чаще. Скоро он должен вернуться из своей поездки. И я уверена, первое, что он сделает – пойдет к «скиту».
– Простите, если я скажу что-то бестактное, но, может быть, он только на словах бывает у этого Тумирея, а на самом деле у него появилась… Гм-гм… Женщина где-то на стороне?
Хозяйка дома грустно улыбнулась и молча качнула головой из стороны в сторону:
– Нет, он и в самом деле ходит в «скит», участвует в тамошних… я даже не знаю, как это назвать – обрядах, молитвах, медитациях? Мне об этом рассказывали другие, кто тоже «подсел» на эти встречи. Кстати, вон идет наш участковый Костя Юртаев. Спросите у него.
Опера оглянулись и увидели приземистого, плотного парня в форме лейтенанта полиции, который с расслабленной улыбочкой шествовал по улице, глядя как бы в никуда.
– Вот видите? – сочувственно вздохнула Анаир. – Был парень как парень, а сейчас как какой-то блаженненький стал. И это с того времени, как побывал у Тумирея! Вот что с ним могло случиться?
– Да-а, что-то с ним и в самом деле неладно! – согласился Стас и окликнул: – Вас можно, лейтенант Юртаев? Подойдите к нам на минуточку!
Когда участковый, все с той же улыбочкой и отстраненным взглядом, подошел к ним, Гуров показал ему удостоверение и представился:
– Полковник Гуров, Главное управление угрозыска. Мы вчера с вами общались по телефону. Нас интересует Тумирей. Вы его знаете?
Сразу же погасив улыбку, участковый кивнул:
– Да, знаю…
– Вам вчера прислали по электронной почте портрет этого человека с запросом о розыске? – строго поинтересовался Крячко.
Похлопав глазами, Юртаев заверил, что ничего такого не получал. С сомнением взглянув на участкового (врет, похоже!), Лев поинтересовался:
– Константин, а что он собою представляет вообще, этот отшельник? Есть информация, что он владеет всевозможной экстрасенсорикой, в том числе и гипнозом. Это верно?
Изобразив на лице многозначительную мину, Юртаев воздел глаза к небу и с восхищением произнес:
– Знаете, это великий человек! Он учит добру, он учит пониманию нашего бытия. Никакой экстрасенсорики у него нет. Просто он… Простите, а почему и в связи с чем он вас интересует? – От его странноватой улыбочки на лице не осталось и следа, теперь он выглядел запредельно серьезным. – Его в чем-то подозревают?
– Нет, пока ничего серьезного, – отрицательно качнул головой Лев. – Но нам с ним надо бы встретиться. Задать ему несколько вопросов. Вы нас к нему проводите?
Немного подумав, Юртаев согласно кивнул:
– Хорошо, давайте сходим вместе. Вы хотите отправиться к нему прямо сейчас?
– Ну а чего медлить? – усмехнулся Крячко. – Кстати, до «скита» Тумирея на машине не добраться?
– Туда только пешком… – развел руками участковый.
Спросив у Анаир, не будет ли она против, если «Пежо» останется у ее двора, на что хозяйка дома заверила, что за машиной присмотрит, опера и их провожатый зашагали в сторону леса, высящегося над крышами Ромашина. Сопровождаемые взглядами сельчан – и идущих навстречу, и выглядывающих из дворов, – они минут десять шли по центральной улице, после чего свернули вправо и двинулись по длинному переулку, ведущему к околице.
Что сразу бросилось в глаза – от околицы к лесу вела свеженакатанная колесами множества легковых машин грунтовая дорога. А у самого леса хорошо была видна просторная площадка, тоже изъезженная вдоль и поперек. Судя по всему, здесь парковались те, кто приезжал к Тумирею. Ступив на тропинку, ведущую в глубь леса, опера сразу же обратили внимание на то, как она исхожена и утоптана. Было похоже на то, что по ней очень часто ходит немалое число людей. Участковый Юртаев, пока шли по селу, несколько пространно повествовал про положение дел в районе и на его участке. По его словам, в целом с криминалом здесь более-менее благополучно, тогда как в других местах случается всякое. И явное улучшение криминогенной ситуации он связал с присутствием в этих местах «учителя» Тумирея. Но едва они ступили на тропинку, ведущую в лес, Юртаев отчего-то вдруг стал сдержанным и молчаливым.
– Костя, чего замолчал? Тумирея, что ли, испугался? – спросил Станислав.
– Нет, не испугался. Он очень добрый. Но он везде, он всюду… Он все видит, слышит и знает… – неохотно пояснил участковый. – Нет, за то, что веду к нему чужих, я не буду каким-то образом наказан. Но мне перед ним будет очень неловко, если я буду рассказывать о нем, не будучи уверенным, что он с этим согласен.
При этих словах опера молча переглянулись – крепко же он парню заморочил мозги!
– Константин, а ты не допускаешь, что этот Тумирей – организатор тоталитарной секты? – поинтересовался Крячко.
– Нет, не допускаю! – уверенно возразил Юртаев. – К нему вчера приходил наш батюшка, отец Николай. Я сам это видел. Он пришел и стал укорять учителя Тумирея в том, что тот культивирует сектантство. И тогда Тумирей пригласил его в свою землянку, в которой он обитает. Отец Николай вошел туда, через какое-то время вышел и молча удалился, не сказав ни слова.
– И что же такое могло с ним случиться? – начиная догадываться, что священник мог увидеть в землянке Тумирея, спросил Лев. – Он увидел там что-то особенное?
Участковый некоторое время собирался с мыслями, после чего несколько конфузливо сообщил:
– Он увидел ЕЕ!
– Кого это – ЕЕ? – переспросил Станислав.
– Вечность… – чуть слышно прошептал Константин.
– В смысле, картину «Портрет Вечности»? – поспешил уточнить Гуров.
– Да… – выдохнул тот.
– Ух, ты! – обрадовался Станислав. – Значит, картина здесь?! Вот здорово! А он… Ну, в смысле, Тумирей, не говорил, откуда и как она сюда попала?
– Да, он сказал об этом… Вечность, сама себя материализовавшая, пришла к нему ровно в полночь три дня назад. Был яркий свет, и в этом сиянии Вечность спустилась к нему с ночного неба.
– Во дает! – хохотнул Крячко. – Во врать-то мастер! В Проклове ее «скоммуниздил» и объявил спустившейся с неба. Охренеть можно! Костя, суть дела такова, что все было куда как проще и примитивнее. Ни яркого света, ни сошествия… Была заурядная кража картины через подкоп под музеем краеведения. Только и всего лишь…
Константин на это захлопал веками, как видно, ошарашенный услышанным. Закашлявшись, он спросил:
