«По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее. Я больше десяти лет проработала в органах. Мне неоднократно приходилось быть свидетелем того, как начальство предлагало за интимные отношения аттестованным сотрудницам продвижение по службе, поощрения, отпуска и другие льготы. Без интима женщине что-то решить у начальства сложно. Таких вопиющих случаев, как «износ», я не припомню, потому что девочки всегда соглашались, плакали и соглашались. Думаю, что на самом деле были и изнасилования, просто те женщины молчали»
[1].
«… потому что таких, как я, за которыми никто не стоит, можно насиловать, принуждать к сексу, унижать. Таких в органах тысячи и тысячи. Девочке-дознавателю из Уфы, о которой сейчас везде пишут, ей повезло, у нее папа оказался генералом Росгвардии, и поэтому, думаю, это преступление удастся довести до суда, и насильники будут наказаны. А сколько совсем молоденьких девчонок, с которыми это произошло, но они были вынуждены терпеть это, чтобы остаться в полиции…»
Выпить бы сейчас, подумал Гуров, откладывая в сторону бланк объяснения и беря другой. Нет, в душу плеснешь алкоголя, а потом захочется найти этого урода и в морду ему дать. Нельзя, а хочется. Элементарно набить рожу, а уж потом его под суд, потом уже позор, увольнение, лишение звания и наград.
«…Была ситуация и совсем откровенная. Он прижал меня в коридоре и расстегнул пуговицу на моей фирменной рубашке. «А свои пуговицы я позволю тебе расстегивать в другом месте», – шепотом сказал он мне с намеком. Меня передернуло от омерзения. А когда я ясно дала отпор и прямо заявила ему, что ничего и никогда не будет, он начал меня конкретно и откровенно травить. И не только он один. Унижали и оскорбляли, что мужа у меня нет, а детей – четверо, что младшего я родила не в законном браке. Да, я мать-одиночка, но у каждого свои недостатки. Это мое дело – от кого хочу, от того и рожаю, в конце концов. Тут начальство не может указывать или решать за меня. Он дал мне «слово офицера», что все равно уберет меня из органов. И на дежурства стал ставить на все праздники и выходные».
«…Года два назад в УВД пришла девушка, чтобы устроиться следователем. Я знала ее лично, и все изложенное мною я узнала от нее. Она стажировалась, подошло время решать, оформлять ее на должность или нет. Ей начальник сказал, что возьмет на работу с одним условием – анальный и оральный секс. С ним и его заместителем. Девушка от работы отказалась, теперь работает юристом в сфере, не связанной с правоохранительной системой. Но перед тем как стажерка ушла, другая начальница следствия сказала ей, что это нормально и она сама так сделала карьеру».
«…Когда проходит новый набор учащихся в профильные образовательные учреждения полиции, их начальники и заместители напрямую предлагают девушкам на время учебы стать их подругами. Некоторые соглашаются, потому что они там живут на казарменном положении и не могут уехать домой. А если учебу не окончат, их уволят. Я со многими женщинами в правоохранительных органах знакома, со многими поддерживала близкие отношения и знаю, что и в прокуратуре в нашем городе тоже происходит такое. Заместители прокуроров зазывают на свои застолья женщин-следователей и пристают к ним под предлогом того, чтобы в дальнейшем помогать при сдаче уголовных дел через них в суд».
– Слушайте, вам не страшно? – спросил Гуров майора. – Вот вы, старший офицер, человек честный и порядочный. Но вы идете по улице, и на вас смотрят, а думают обо всех одинаково. Что мы все такие, как эти подонки, о которых вам доверительно рассказали сотрудницы полиции. Не страшно?
– Если честно, Лев Иванович, то мелькала такая мысль. Мне перед этими женщинами стыдно было, у которых я объяснения отбирал. Казалось, что они признаются, но в душе думают: а ты разве не такой, майор Синицын? Ты своих сотрудниц не притесняешь, не требуешь интима?
«…устроили корпоратив по случаю получения звания подполковника Шестаковым. Светлану тоже пригласили. И когда сотрудники стали расходиться, Светлану под каким-то предлогом завели в дальнюю комнату, надели наручники и изнасиловали. Светлана мне рассказывала, что, когда ее насиловал сам Шестаков, она потеряла сознание. А когда пришла в себя, то поняла, что ее продолжают насиловать другие. Светлана пыталась сопротивляться, но ее все равно насиловали».
«…Показания двух пострадавших я нашел в сейфе. Показаниям не дали ход, или девушки сами решили не требовать защиты. Расспрашивать своего начальника полковника Игнатьева я не стал, потому что обвиняли в изнасиловании как раз его. Это было в день празднования Дня милиции, в ночь с 10 на 11 ноября. Игнатьев предложил двум сотрудницам продолжить банкет у него в кабинете. Девушки согласились. А когда одна из них захотела уйти домой, он вызвался отвезти ее на машине. И по пути домой, там же в машине, ее изнасиловал. Вторая девушка оставалась в кабинете. Игнатьев, вернувшись, изнасиловал и ее. Девушка долго плакала и просила отпустить ее, но Игнатьев начал ее избивать. Сотрудница вырвалась и убежала, но Игнатьев догнал ее на улице, пообещал отвезти домой. В безлюдном месте он остановил машину и изнасиловал девушку во второй раз…»
– Ой, здравствуйте! – совсем не по-военному приветствовала Гурова Казарина.
– Здравствуйте, Ирина, – кивнул Лев, бросив еще один взгляд вдоль улицы. – Мне надо с вами поговорить.
– Со мной? – удивилась девушка и сделала немного неудачную попытку пошутить: – У вас опять изжога?
– Не надо со мной флиртовать, товарищ старший лейтенант, – строго ответил Лев. – Я мог бы вызвать вас и в кабинет, но тогда у вас начались бы неприятности на службе. Я же хочу поговорить с вами без свидетелей, уберечь вас от проблем.
– А что случилось? – Глаза Казариной стали напряженными.
Взяв девушку под локоть, Гуров завел ее в подъезд старого жилого здания, которое имело проходной подъезд. Это сыщик выяснил еще вчера, когда планировал встречу с дознавателем на улице, по которой она регулярно ходила домой с работы. Девушка пошла с ним безропотно. Она позволила провести себя по ступеням, спуститься на площадку, заставленную детскими колясками, и вывести в тенистый двор. Здесь было тихо, безлюдно. Девушка явно нервничала, но Гуров ее успокоил:
– Мы просто поговорим, не волнуйтесь, пожалуйста. Пойдемте сядем вон на ту лавку возле детской площадки.
Казарина как-то обреченно опустила голову и села рядом с полковником. «Кажется, она совсем не понимает, о чем я хочу поговорить с ней, – подумал Гуров. – Не нарисовала бы она в своей голове каких-то нелепых картин, что я хочу с ней переспать. Черт! Начитался показаний и теперь представляю, что обо мне только так и думают женщины-сотрудники, что я такой же, как эти…»
– Прошу вас отвечать мне честно, а наш разговор сохранить пока в строжайшей тайне, кто бы о нем вас ни расспрашивал. Потом вам придется давать официальные показания, а сейчас пока без протокола. Ирина, вы знаете, что произошло со Светланой Моревой?
