Так создавался тип испанского легионера с его особой психологией – бесстрашного, готового на всё полубандита-полусолдата, которому во время боя можно почти все, но в мирное время – почти ничего. Одновременно возникала и зловещая легионная слава
[609].
Например, даже под угрозой смерти легионеры не отступали от осажденного селения, где была возможность пограбить, насиловать женщин и т. п. Слабых духом неприятелей это повергало в страх.
И замысел Миляна Астрая себя полностью оправдал: в первых же боях Легион показал большую боеспособность, чем регулярные расхлябанные войска. Тем самым он лишний раз доказал то, что один доброволец стоит дюжины призывников. Милян Астрай в этом преуспел: в бою испанские легионеры действительно предпочитали «геройскую гибель на поле брани» отходу и тем более бегству
[610].
В результате легионеры стали элитным подразделением испанских вооруженных сил, которые своей «мистикой» и подготовкой сильно выделялись на фоне регулярной армии Испании. Культ Легиона отражался, как и в его французском варианте, в татуировке. Каждый легионер носил на своём теле и руках особые инициалы «CL», означавшие гордое «кабальеро легионер» или «джентльмен легионер», вытатуированные на и теле
[611].
Сам Милян Астрай словно символизировал свое зловещее детище: хромой, изуродованный боевыми ранениями, без одной руки, с черной повязкой на выбитом глазу, он внушал уважение страх у подчиненныv.
Среди них усиленно внедряли дух коллективизма. Недаром в Легионе говорили не просто «я – легионер», а «мы – Легион». Легионерам вбивали в головы, что их подразделение гораздо выше всех остальных и что служить в нём – настоящая честь.
Разумеется, подобная теория действовала далеко не на всех. Иначе чем было объяснить тот факт, что рядом с «достойнейшими из достойных» служили отпетые уголовники, которым виселицу заменили Легионом?
Но по сравнению с «Французским папой», в Испанском иностранном легионе были отличия в обмундировании. Испанские легионеры отличались от других испанских воинских частей и от своих французских «прародителей» особой униформой, состоящей из бриджей, зеленой рубахи, открывавшей шею, своеобразной туники или плаща, надеваемого сверху и закрывающего все тело, и пилотки с длинной красной кисточкой.
Особого внимания заслуживает и характерная форменная зеленая рубашка испанских легионеров. По словам русских легионеров, «…в Легионе все от генералов до простых рядовых, ходят сейчас в этих зеленых рубашках, рукава носят засученными выше локтя. Очень жарко. У нас очень многие ходят в обрезанных по колено штанах, как трусы…»
В летнее время легионеры носили алые (цвет Испанского легиона) береты – бойны, когда холоднее – особую шапочку горро, алого или защитного цвета. Касок легионеры не признавали. Во-первых, не позволяла традиция, во-вторых, не позволяла жара, а в-третьих – из-за своеобразного соревнования с былыми противниками – маврами, носившими лишь матерчатые тюрбаны, а также стремления друг перед другом бравировать.
Также испанские легионеры носили особые погоны с нашивкой-эмблемой, состоящей из соединенных вместе алебарды, мушкета и арбалета. Она подчеркивала преемственность Испанского легиона от наёмнических подразделений, созданных при знаменитом герцоге Альба, когда испанские войска отметились почти по всей Западной Европе (середина – вторая половина XVI века)
[612].
По словам русских легионеров, при каждой бандере у испанцев был свой священник: «Священники носят здесь офицерскую форму – то же хаки и та же шапочка-горро на голове. И крест». Это была именно испанская «экзотика». У французов, пропитанных атеизмом, военные священники обычно встречались эпизодически, и на военной службе к тому времени их уже почти не было.
При этом на этих должностях, фактически приравненных к офицерским, также бывали иностранцы. Например, сержант-легионер Али (Сергей) Гурский пишет: «священник нашей бандеры – совсем молоденький иезуит, добровольцем приехавший из Бельгии…»
Причем священники отнюдь не были бесполезными «ртами», проедающими богатые легионерские пайки. О том, какую роль они играли в боях, свидетельствует всё тот же Али Гурский о его участии в сражении под Куэста дела Рейна 13 октября 1937 г.: «Падре Валь, наш священник-иезуит. И вот сейчас он – в бою, всюду. Во всех ротах, в самом огне, при смерти… И кроме того, помогает, как брат милосердия, как санитар…»
[613]
Между тем изменения времени накладывали свой отпечаток и на легионеров. В этой связи особое внимание, по письмам русских легионеров, в Испанском легионе уделялось «отданию чести. И когда без горро – то по-новому, руку вверх». Французы в этом отношении были более консервативны.
Что касается вопросов снабжения, то тут испанцы перещеголяли французов: у первых оно было поставлено самым лучшим образом. Например, у французов тогда кормили, по сути, отбросами, а жалование было настолько маленьким, что его не хватало рядовым даже на сигареты и легионеры-первогодки были вынуждены подбирать на улицах брошенные окурки.
В то же время в Испанском иностранном легионе жалование было больше, чем у французских легионеров. И в отличие от французской армии, в испанских вооруженных силах наемников обеспечивали лучше. Это касалось всего спектра снабжения – от продовольствия до вооружения. По свидетельствам очевидцев (явно малоубедительным) даже в условиях боевых действий в Марокко как офицерам, так и рядовым легионерам давали одну и ту же пищу на неизменном китайском фарфоре.
Некоторые различия были в плане питания рядовых и сержантов. Во Французском легионе последние столовались отдельно, тогда как у испанцев все питались вместе, не исключая и офицеров, и ели одно и то же
[614].
Характерной особенностью Испанского легиона, облегчавшей жизнь солдат, было то, что у каждого легионера была своя мадрина или «военная крестная». При этом обычно почти никто из легионеров свою мадрину не знал даже в лицо. Дело в том, что появлялись они благодаря военным властям, которые давали объявление в газету, что такой-то «защитник из Легиона не имеет своей «покровительницы» и просили женскую половину помочь в этом.
Иногда мадрин назначали политические партии по просьбе легионеров, но нередко испанки, желающие помочь легионерам, сами давали свои адреса в газеты. «Военные крёстные» обычно присылали все, в чем нуждались их подопечные. Однако многие русские просто переписывались со своими мадринами «без материального интереса», не принимая от них ни вещей, ни денег, поскольку все необходимое благодаря хорошо поставленному снабжению у них уже было.
