По мнению антропологов, многие парагвайцы произошли от испанцев и индейцев гуарани. Пришедшие сюда в XVI веке подданные испанской короны оттеснили аборигенов в глухие леса Чако Бореаль, откуда те периодически наносили удары по колонизаторам. Тогда дело стали решать более мирным способом – пустили сюда миссионеров, монахов-иезуитов, проникавших в отдаленные районы с целью идеолого-религиозной обработки их индейского населения.
Впоследствии многие из них женились на индианках и создали на территории нынешнего северного Парагвая независимое от испанской и португальской короны государство, которое условно считалось «коммунистическим», поскольку здесь все было общее, даже женщины
[823]. И такое «наследие» в будущем будет оказывать определенное влияние на умонастроения многих парагвайцев, особенно индейцев-гуарани.
Далее многие из местных краснокожих вымерли от занесенных европейцами болезней, от которых у них не было иммунитета, часть была истреблена испанцами, а другие перемешались с ними, и лишь немногие продолжали жить в отдаленных районах. Так произошла парагвайская нация
[824].
Вместе с тем монахи-иезуиты не только крестили индейцев и смешивались с ними, но и окультуривали страну. Один из них, Франсиа, живший в XVIII веке и являвшийся последователем в области управления Жан Жака Руссо, высаживал здесь апельсиновые леса. Кое-где фрагментарно они уцелели ко времени прихода в Парагвай русских.
Правда, «лесами» к тому времени здесь уже и не пахло, поскольку неожиданно это государство «исчезло»
[825] (не позднее первой половины XVII века, видимо, его представители умерли от эпидемий), и лишь иногда встречались небольшие плодоносящие рощицы, свидетельствующие о том, что здесь жили испанские монахи
[826].
Первым известным русским офицером на парагвайской военной службе стал бывший капитан российской императорской гвардии Комаров, «который участвовал в революции 1912 года на стороне президента республики полковника Хара. Взорвав в Парагвари на станции неприятельский поезд с динамитом, он создал себе большую известность в армии. Во время революции сам полковник Хара пал убитым у орудия, а капитан парагвайской службы Комаров попал в плен и был посажен в тюрьму. Благодаря стараниям доктора Риттера его, как правительственного офицера, скоро освободили, и он после этого уехал во Францию»
[827].
Незначительная по численности белогвардейская колония, возглавляемая генералом И. Т. Беляевым
[828], сложилась в Парагвае в 1924 г. В том же году он создал для поощрения въезда в эту страну новых белоэмигрантов организацию «Русский очаг», которая помогала им здесь устроиться.
В то время страны Европы были наводнены сотнями тысяч русских беженцев, многие из которых не нашли своего «места под солнцем» и готовы были попытать счастья в других местах.
Проживание в европейских государствах было дорогим, и в том числе поэтому русские эмигранты устремили взоры на страны Латинской Америки, где по сравнению со Старым Светом жизнь была более дешевой.
Многих останавливала лишь пугающая неизвестность: «что там ждет, в далеких краях?», найдется ли работа «по специальности», а также непривычный климат и т. д.
Тем не менее в начале 1930-х гг., когда Европу особенно сильно затронул мировой экономический кризис, в Парагвай устремились десятки и сотни белоэмигрантов, лишившихся работы или оказавшихся неспособными там устроиться.
«Русский индеец» И.Т. Беляев
Российский период жизни
Иван Тимофеевич Беляев, благодаря которому во многом и возникла в этой стране русская колония, заслуживает особого внимания. Его прадед по материнской линии, Л.Ф. Трефурт, был личным адъютантом известного полководца А.В. Суворова, а предки по отцовской линии происходили от одной из древнейших и знатных королевских династий Европы – шотландских Эллиотов, представители которых при Екатерине II приехали в Россию служить в российском военно-морском флоте.
Несмотря на такое «венценосное» происхождение, жизнь будущего генерала Парагвая и России не была легкой – маленький Ваня Беляев очень рано осиротел. Примечательно, что еще в раннем детстве он живо заинтересовался Парагваем. Во многом это увлечение было связано с индейцами, которых в этой стране жило еще достаточно много. И данный интерес впоследствии определил всю его жизнь.
Будучи еще ребенком, он нашел в родовом имении Беляевых старинные парагвайские географические карты, оружие и книги, неизвестно откуда там взявшиеся. Изучая их, он проникся уважением к героической неравной борьбе парагвайцев с их врагами – соседями в XIX веке.
И этот интерес был во многом оправдан: ведь Парагвай при этом бил даже значительно превосходящих его по силе неприятелей. Например, во время войны 1845–1852 гг. он победил одну из самых могущественных стран Латинской Америки – Аргентину. И вместо запланированного захвата Парагвая аргентинцам самим пришлось уступить ему два своих штата
[829].
