Книга Русский штык на чужой войне, страница 43. Автор книги Сергей Балмасов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Русский штык на чужой войне»

Cтраница 43

Однако поначалу русские пограничники были довольны размером своей зарплаты. Особенно повезло офицерам, принятым на чиновничьи должности, и, как это ни странно, солдатам. При небольшом жаловании последним за счет казны предоставлялись жилье и обмундирование. Кроме того, большинство солдат были холостяками, которым не надо было кормить семьи в отличие от старших по чину товарищей.

Гораздо труднее было семейным офицерам, занимавшим унтер-офицерские и капральские должности, которым приходилось платить за жилье из своего кармана да еще и кормить жен и детей.

Сильно ухудшала жизнь русских пограничников и высокая инфляция. В результате постоянно дорожали товары первой необходимости, в том числе и продукты, а цена на жилье поднималась с угрожающей быстротой. В то же время сербы не спешили увеличивать пограничникам зарплату, и месяц от месяца их положение становилось все более безотрадным.

Уже в своих первых донесениях начальник штаба Кавалерийской дивизии генерал-майор Крейтер [295] 30 апреля 1922 г. сообщал Врангелю, что «в связи со все возрастающей дороговизной, с одной стороны, а с другой вследствие совершенно недостаточно получаемого жалования, положение с довольствием катастрофическое. Если раньше его хватало только на одиноких, то теперь и этого не будет. Уже не только солдат, но и офицер не могут позволить себе мясной пищи хотя бы два-три раза в неделю. Питаемся исключительно картофельной похлебкой, фасолью и чаем» [296].

Положение семейных офицеров было настолько серьезным, что врангелевское командование стало поддерживать их материально, выделяя им специальные пособия. Также на содержание каждого члена семьи выделялось дополнительное содержание – по 125 динар в месяц.

Но этим заботы Врангеля о своих подчиненных не ограничивались. Петру Николаевичу и его штабу также пришлось взять на себя все вопросы по организации санитарного обеспечения и удовлетворения духовных потребностей этих частей, поскольку священников, особенно в Кавалерийской дивизии, очень сильно не хватало [297].

Недостатка в русских докторах не было, поскольку многие врачи были устроены в «пограничники» на унтер-офицерские должности, но возникла проблема с медикаментами, которые пришлось закупать самим в полном объеме.

Также остро стоял вопрос с газетами и книгами. Нередко пограничники целыми месяцами не знали о том, что происходит вокруг, сильно страдая без чтения, когда возможности подвоза всего необходимого становились очень ограниченными. Зимой это было вообще обычным явлением.

Например, в своем письме известному бывшему революционеру, а в эмиграции противнику большевизма Бурцеву полковник Ю.Ф. Новиков 1 января 1922 г. пишет про «…изредка залетающие сюда, в эту дикую глушь гор и ущелий албанской границы, газеты» [298].

Одним из немногих развлечений тогда, по словам того же источника, являлась «наша русская песня, далеко разносящаяся в диких ущельях и местных поселках, удивляя их жителей русской живучестью и русским творческим духом, которые с удивлением восклицают: «О великая могучая Россия!» [299]

Проступки

При этом на русских граничар в большинстве случаев сербы пожаловаться не могли. Проступки со стороны белогвардейцев были редки, хотя не все они несли службу безупречно.

Те же сравнительно немногочисленные нарушения, которые происходили, были связаны с их тяжелым материальным положением. Так, бывший начальник Императорского конвоя Зерщиков докладывал, что «14 августа 1922 г., во время службы вверенного мне дивизиона, взводный урядник Лейб-гвардии 2-й Кубанской сотни, вахмистр Тырин Дмитрий, будучи старшим поста, сбежал с такового в Венгрию с четырьмя своими казаками. Причина побега – его боязнь перед законом за укрывательство бежавших с ним проворовавшихся казаков. Судя по его письмам, полным раскаяния, он сохранил любовь к части, выражающейся в том, как гласят выдержки из его текста, что он “очень сильно любит форму Императорского конвоя и гордится этим, продолжая ходить в черкеске и кубанке”. По его словам, занимаются они джигитовкой на четырех лошадях. В том же письме содержится просьба благословить его “на святое дело. У меня есть связь с Парижем, с генералом Княжевичем, который меня зовет туда для службы у Великого князя Николая Николаевича”» [300]

«На войне как на войне»…

По признанию русских пограничников, размещенных на границе Австрии, Албании, Венгрии и Румынии, служба эта не была подарком. Ее несли в «диких условиях», зачастую высоко в горах, при отсутствии цивилизации и как это было на албанской границе, нередко в боевых условиях, которая оценивалась в денежном отношении подчас весьма скромно.

Албанский участок границы КСХС считался самым опасным на всем его протяжении. Несмотря на это, русские пограничники быстро отбили охоту ее нарушать, сделав для албанцев ее переход смертельно опасным занятием. В это время значительная часть последних жила преступным промыслом: налетами на приграничные сербские деревни и контрабандой, поскольку выпас коз, а тем более земледелие были у албанских джигитов крайне непрестижными занятиями.

К тому же малочисленная и неповоротливая сербская погранохрана не могла угнаться за бандитами, каждый раз внезапно прорывавшимися на новых участках границы.

Однако в сентябре 1921 г. албанцы смогли на своей шкуре убедиться в правдивости рассказов своих дедов, описывавших их столкновения с русскими военными во время службы в турецкой армии.

Появление на границе нескольких тысяч закаленных в боях русских стало для привыкших к безнаказанности албанцев неприятным сюрпризом. Бахвалившиеся своей меткостью лучшие албанские стрелки, «комиты», вступив в единоборство с русскими ветеранами, быстро потеряли охоту связываться с ними в бою.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация