Несмотря на отдаленность и «захолустность» по тем временам службы в Персидской казачьей бригаде русские офицеры туда шли охотно. И дело не только в том, что она оплачивалась выше, чем в России, но и из-за перспектив роста.
Так, инструктор С. Булацель
[32] описывает мотивы своего согласия на подобную службу: «В начале 1916 года мне была предложена командировка в Персидскую казачью Его Величества Шаха дивизию. Я хотел воспользоваться этим предложением, так как в нашем «штабс-ротмистерском» полку, в смысле продвижения положения, было совершенно безнадежно. Когда наш Уланский полк выступил на войну 11-го года, в полку было 22 штабс-ротмистра, и я, прослуживший в полку уже 11 лет, был 14-м по старшинству.
Штабс-ротмистры ценза войны не имели и только по выслуге своих законных четырех лет надевали ротмистерские погоны. Командиры эскадронов по цензу производились в подполковники, но большею частью они продолжали командовать своими эскадронами.
В то же время наши сверстники и моложе нас по службе в полках дивизии командовали эскадронами, и многие щеголяли в штаб-офицерских погонах»
[33].
Дополнительным стимулом к переходу туда стала Февральская революция и появление печально знаменитого приказа № 1, «превратившего славную Русскую армию в сборище разнузданной банды, – нечего было и думать о продолжении войны. Императорская Великая Россия катилась в пропасть…
[34]»
Однако в Персидской казачьей бригаде он не действовал, и некоторые русские офицеры, включая С. Булацель, поспешили уехать туда
[35].
Важность для российского командования Персидской казачьей бригады подчеркивается тем, что в ее расположение, даже несмотря на сложную обстановку в период Первой мировой войны, продолжали откомандировывать боевых опытных офицеров. Например, в ноябре 1916 г. туда направили инструктором подхорунжего 1-го Кубанского казачьего полка Захарина
[36], который на тот момент уже находился в Персии, где сражался против турок. Всего туда тогда направили только из этого подразделения 12 человек.
Примечательно, что тогда у офицеров (особенно младших по чину) такие назначения вызывали зависть
[37].
Следует заметить, что русские офицеры имели огромное влияние не только на своих подчиненных, но и на население страны, которое видело в них своих защитников от местных бандитов
[38].
По свидетельству как иранских, так и русских источников, престиж казаков внутри страны стоял очень высоко, а их имя пользовалось уважением настолько, что богатые помещики и сыновья ханов, даже бывшие сардазские офицеры (персидской армии) поступали в бригаду рядовыми
[39], считая за честь служить в ней. За отличную боевую службу впоследствии многие из них достигали высоких, в том числе и генеральских чинов.
Примечательно, что инструкторский состав казаков постоянно обновлялся, даже в период Гражданской войны. Так, в июне 1920 г. в дивизию были приняты по меньшей мере трое уральских офицеров (Климов
[40], Мезинцев
[41] и Фадеев
[42]) капитанами и еще двое унтер-офицеров. По другим данным, всего тогда в нее приняли девять уральских казаков.
