Видя преследования мятежников властями Румынии, до тысячи коммунистов, в том числе и Димитров, перебрались в Сербию, где местные власти укрыли их на своей территории
[466].
Их вожаки, подняв плохо подготовленное восстание, стоившее им тысяч жизней, в то же время хорошо спланировали свое собственное спасение. Вскоре неудавшиеся лидеры «коммунистической Болгарии» всплыли в СССР
[467].
Однако и после этого говорить об окончательном замирении страны было рано. Еще целый месяц правительственные войска совершали рейды по глухим районам, вылавливая мятежников. Несмотря на запреты Абрамова, их сопровождали русские добровольцы.
Не случайно, что белогвардейцы несли потери и в этот период. Так, в ночь со 2 на 3 октября в Варне был тяжело ранен генерал-майор Посохов. Он находился у себя на квартире, когда подкравшийся коммунист, увидев русского генерала через незанавешенные окна, выстрелил в него. Пуля, пробившая деревянную стенку дома, едва не погубила Посохова
[468].
Коммунисты о роли белогвардейцев в подавлении восстания
Московские вдохновители выступления обвинили в его провале отнюдь не себя, а окружные комитеты болгарских коммунистов, которые кроме Фердинанда не смогли полноценно захватить власть ни в одном из стратегически важных болгарских центров
[469].
Они указывали, что болгарские коммунисты не извлекли для себя уроков из событий 1917–1920 гг. в России: «Горький опыт нашей Гражданской войны, приведший нас к ЧК и Ревтрибуналу, там… использован не был»
[470].
Болгарские красные, оправдываясь перед московскими товарищами за провал мятежа, заявляли о «предательстве» одного из его организаторов, который раскрыл планы их действий и сорвал захват столицы.
В этом есть доля истины, поскольку в ходе нейтрализации софийских коммунистов выяснилось, что они неплохо подготовились к мятежу. Например, комсомольцы, переодетые в мундиры юнкеров, кое-где, в ожидании сигнала к действию, успели сменить караулы у важнейших зданий Софии
[471]. Однако когда они попытались овладеть ими, в бой с мнимыми юнкерами вступила настоящая болгарская военная молодежь, которая и сорвала эти замыслы.
В то же время одной из главных причин поражения «Сентябрьского антифашистского восстания 1923 г.» Димитров назвал «наличие в стране внешних сил». По его словам, когда многие болгарские солдаты отказались стрелять по «восставшему народу», их заменили «врангелевцы и македонцы», число которых, по его данным, составляло не менее 10 тысяч человек.
Однако тут лидер болгарских коммунистов явно кривит душой. В 1923 г., несмотря на возвращение части малодушных в советскую Россию, «врангелевцев» в Болгарии действительно было около 10 тысяч штыков и сабель, но непосредственное участие в событиях приняли лишь пять процентов от этого числа.
Влияние же на события македонцев было, судя по всему, еще менее значительным. Просто Димитрову надо было как-то оправдаться за провал восстания перед красной Москвой и потраченные впустую большие суммы денег.
Соответственно, он пользовался любой возможностью, чтобы показать «неравенство сил трудового народа и «фашистской реакции», которой на помощь пришли «недобитые белогвардейцы» и «наемники-македонцы».
То, что лидер болгарских коммунистов, мягко говоря, кривил душой, явствует из его дальнейшего повествования: «врангелевцы и македонцы располагали орудиями, пулеметами, аэропланами и даже танками»
[472].
Если у белогвардейцев пулеметы были свои, а орудия кое-где дали болгарские правительственные войска, то ни о каких танках и самолетах говорить не приходилось: всю технику они оставили в ноябре 1920 г. в Крыму, а у самих болгар после поражения в Первой мировой войне остался всего один самолет, использовавшийся при подавлении восстания для связи между правительственными отрядами.
Между тем и сам Димитров проговорился об использовании им «внешних сил», признавшись в том, что левая часть македонцев «работала с нами»
[473].
В чем, несомненно, был прав Димитров, так это в том, что участие белогвардейцев в подавлении коммунистического мятежа действительно сыграло важнейшую роль.
Так, участник восстания в южной и центральной Болгарии П. Балтаджиев отмечал роль белоэмигрантов в его подавлении, указав, что «врангелевцы действовали, главным образом, в городах…»
[474].
И хотя их участие было минимальным с точки зрения количества штыков и сабель, зато оно ободрило национальные силы болгар, стало деморализующим фактором для мятежников и заставило колеблющихся сначала держать нейтралитет, а затем поддержать правительство Цанкова.
Кроме того, даже те минимальные силы белогвардейцев, которые были задействованы при подавлении, сделали очень много для разгрома красных, и в результате народная молва многократно приумножила их численность, сделав «непобедимыми чудо-богатырями».
Красноречивую оценку усилий белогвардейцев при подавлении данного выступления дают сами советские источники: «…Врангелевцы и отряды Македонской организации помогали буржуазии разгромить народное восстание. Правительство Цанкова тогда уничтожило несколько тысяч арестованных беднейших рабочих и интеллектуалов, а тысячи других изгнало на чужбину…»
[475]
Следует заметить, что выступление (во всяком случае, в северо-западных районах) все же застало официальные власти страны врасплох. В его подавлении правительству Цанкова активно содействовал «Союз запасных офицеров и подофицеров», помогавший экстренно формировать новые воинские части (большая часть бывшей болгарской армии была демобилизована и по условиям капитуляции и последующего мира с державами-победительницами ее ограничили по численности и техническим средствам).
Однако на это потребовалось время. Поэтому помощь белогвардейцев правительственным силам пришлась весьма кстати.
Сами коммунисты пытались оправдываться по поводу своего поражения, приводя в качестве доводов и другие примеры: «…Без оружия (одно только наличие у них артиллерии уже не свидетельствует в пользу данного довода. – Ред.)., без железных дорог (использование ими бронепоездов на северо-западе и юге страны также опровергает данное утверждение) и укрепленных баз, очутившись в тисках между получившими мандат на истребление крестьян врангелевцами, между македонскими четниками, выродившимися в бандитов, продавшихся Англии и Италии, и, наконец, между офицерскими отрядами Цанкова, – болгарские крестьяне были разбиты, рассеяны и частью расстреляны рассвирепевшими палачами…»
[476]
