Упреки подполковника Захова на поведение, не отвечающее его сану, не имели никакого действия на этого выдающегося священника. Он знал, что участь его решена, и мужественно ждал своего конца, будучи привязан на предварительный позор у фонарного столба.
Вскоре состоялся полевой суд, приговоривший его к повешению здесь же, у станции, на телеграфном столбе. Перед казнью какой-то художник-доброволец стал зарисовывать этого священника, прикованным к столбу. Ему не повезло, так как, неосторожно приблизившись к привязанному, он получил от него плевок в лицо. Кто-то из болгар в ответ на это вырвал клок волос из его бороды.
Около 14 часов состоялась публичная казнь этого человека, причем при казни должно было присутствовать население села Медковец, согнанное для этого ординарцами подполковника Захова.
Чернь всюду одинакова. Отвратительно было смотреть на бывших его единомышленников-прихожан, проявлявших в эту тяжелую минуту только пустое любопытство и ни признаков сочувствия. Погиб человек, безусловно, недюжинный, глубоко убежденный и, по рассказам, богато одаренный.
В назидание всем, труп его был оставлен висеть на столбе. Проезжая дней через семь по личным делам через станцию Медковец, я был свидетелем того, как пассажиры целого поезда, тотчас же по его остановке, бросились бежать за станцию, чтобы посмотреть на висевшего там до сих пор легендарного «попа».
В половине восьмого вечера 30 сентября видинский эшелон выехал со станции Медковец, а в девятом часу вечера того же дня мы, артиллеристы, уже высадились на станции Орешец, где и заночевали. Утром следующего дня мы вернулись в Белоградчик, став на некоторое время там предметом общего внимания. Закрылась очередная страница книги жизни русских эмигрантов в Болгарии.
Подводя итоги, нельзя не отметить чрезвычайного легкомыслия коммунистических вождей, поднявших восстание с абсолютно негодными средствами. Нет командного состава, очень мало оружия, патронов, массы не организованы в военные единицы.
Не считая борьбы в Ломе, где несколько тысяч восставших упорно его атакуют в течение трех-четырех дней. В остальных случаях, как правило, каждое село защищает только себя. После проигрыша боя мятежники большей частью разбегаются по домам в надежде, что не примкнувшие к восстанию из-за боязни последующей мести их не выдадут.
Эти расчеты обыкновенно были ошибочны. Жители, не примкнувшие к восстанию, легко выдавали его участников, чтобы застраховать себя от возможных репрессий правительства, благодаря чему в каждом селе после боя арестовывалось 5–15 коммунистов, которые часто в тот же день и расстреливались.
Правда, что при этом страдали часто менее виновные, а именно примкнувшие к восстанию только из-за боязни коммунистического террора. Но уж такова психология гражданской войны. Кто не с нами, тот против нас!
Обращаясь к действиям правительственных войск, нельзя не подчеркнуть их медлительности и нерешительности по отношению к врагу, хотя и превосходящему значительно их числом, но плохо вооруженному и еще хуже организованному. Дневные переходы правительственных войск выражаются скромной цифрой в 10 километров в среднем. Ночевки под открытым небом страшно изнуряли людей, что давало большой процент заболевших.
Значение участия импровизированных русских единиц в болгарской гражданской войне было громадным. И больше не с материальной стороны, а с чисто моральной. Во всем районе в восстании приняли участие не более 500 русских, но народная молва исчисляла нас тысячами, подрывая тем самым у восставших веру в конечный успех своих действий. Очевидно, это учитывали и болгарские начальники правительственных отрядов (подполковник Захов, Кацаров, Петров и другие), чем и объясняется их исключительно хорошее отношение к русским единицам.
Всякие недоразумения ими немедленно ликвидировались, не раз болгарским солдатам ставились в пример дисциплина и самоотверженность русских. Нельзя при этом отрицать, что русские при этом держались в общем вполне корректно, как по отношению к правительственным войскам, так и к мирному населению.
По возвращению из этого похода мной был подан рапорт за № 131 от 5 октября 1923 г. командиру Марковского пехотного полка, генералу-майору Пешне, с кратким описанием действий русских единиц, находившихся под командой болгарских начальников, и действий, в которых мне пришлось быть участником или свидетелем.
К рапорту были приложены следующие подлинные отзывы: подполковника Петрова, генерал-майора Курбатова, подполковника Захова о действиях Марковцев в составе антикоммунистических сил.
К сожалению, из этих трех отзывов сохранилась у меня только копия с первого, которую держу у себя, как память. Сюда же прилагаю засвидетельствованную копию с копии.
Все это описание составлено мной по сохранившимся у меня заметкам со времени восстания. Участие русских в этой болгарской междоусобице было обоюдоострое. В доказательство этого привожу следующий факт.
С первых же дней восстания в город Фердинанд свозились арестованные в различных местах русские, которым болгарские коммунисты открыто объявили, что здесь их будут судить русские чекисты, специально для того посланные из Советской России.
Только неожиданный штурм города Фердинанда правительственными войсками – Софийским отрядом – спас несколько десятков русских от чекистского суда, «скорого, милостивого и справедливого». Радость освобожденных русских была безмерной. До этого они уже считали поконченными свои расчеты с жизнью.
В заключение не могу не сказать несколько слов о том, что описание профессором Даватцем роли генерала Пешни в подавлении коммунистического восстания не отвечает действительности. Если не ошибаюсь, его книга носит название «Годы».
По словам Даватца, генерал-майор Пешня являлся чуть ли не спасителем несчастной Болгарии. Он-де сорганизовал русские отряды, подчинил себе растерявшихся начальников болгарских гарнизонов, выступил с соединенными русско-болгарскими войсками из Белоградчика и подавил восстание.
Удивляюсь той легкости, с которой профессор Даватц помещает непроверенные данные в свою книгу, и представляю себе справедливое негодование и удивление болгар, до этого не знавших, что их спасителем является выше упомянутый генерал.
Разберем по пунктам.
Организация русских отрядов
Генерал-майор Пешня имел влияние только на формирования Марковской роты в Белоградчике, которая в большей своей части никуда не выступала оттуда, неся там охранную службу.
Остальные русские единицы создавались в разных местах без какого-либо влияния генерала Пешни, например, Видинская рота генерала Курбатова, рота капитана Романова, какой-то взвод или рота в районе Врацы и т. п.
«Подчинение генералу Пешне болгарских начальников гарнизонов»
Об этом не могло быть и речи. Подполковники Кацаров, Захов и другие были старыми кадровыми офицерами болгарской армии, которые не могли даже и подумать о том, чтобы ни с того, ни с сего, перейти в подчинение чужестранцу. Об их растерянности мое описание не свидетельствует.
