Тогда еще никто не знал, что это было первое, но далеко не последнее торжество русских наемников на албанской земле.
Разгром сил Фаноли в Пешкопее вызвал брожение в его армии, которую также сильно ослабило восстание, поднятое полковником албанской армии Цена-бей Криузиу. Он подчинился королю, и на 18 декабря 1924 г. его силы контролировали города Лукуллу и Кукос. Вскоре они присоединились к армии короля
[535].
Однако враг еще не был сломлен, и после взятия Пешкопеи предстояло взять албанскую столицу Тирана. Наступление началось почти без отдыха 18 декабря ограниченными силами албанских монархистов, которым 20 декабря пришли на помощь русские и итальянские наемники Миклашевского и Гильярди.
Причем за весь день 20 декабря 1924 г. Русский отряд, совершив два перехода в направлении Тираны, не встретил никакого сопротивления. Тут и там белогвардейцы видели свежевырытые и брошенные противником окопы, что говорило о его деморализации
[536].
После разгрома под Пешкопеей «коммунисты» без боя отходили к своей столице. Важную роль в их разложении сыграло присутствие среди королевских войск русских офицеров и солдат. Народная молва разнесла слух, будто за короля «из Сербии выступила многотысячная русская армия».
Среди албанских «красных» после полученного урока под Пешкопеей появились даже свидетели непобедимости россиян. Кое-кто из них даже уверял, что лично видел, как их не берут ни пули, ни снаряды.
Не случайно, что «когда русские и албанские войска Ахмет-бея Зогу начали успешное наступление на Тирану, Фаноли, чтобы избежать краха, решил выслать советскую делегацию из страны…»
[537].
Однако было уже слишком поздно.
Продвижению белогвардейцев к Тиране хорошо помогал своими советами и указаниями Гильярди, отлично знавший албанскую местность и особенности поведения местного населения.
Беспрепятственное движение монархистов продолжалось до 21 декабря. Тогда русские участники похода заметили, что по мере их продвижения к столице противник начал усиливать сопротивление. Первый серьезный после Пешкопеи бой произошел на подступах к селу Лис.
Однако все попытки Фаноли остановить напор русских кончились неудачей. В этом бою противник только пленными потерял двух офицеров и 150 солдат-пехотинцев, и после каждого нового разгрома «красных» албанцев их боевой дух падал все ниже, а новые победы над ними белогвардейцам давались все легче
[538].
О том, каким было тогда влияние русских наемников, свидетельствует следующий факт: в ночь с 21 на 22 декабря Русский отряд выполнял почетную миссию по охране короля в деревне Секисте, где он остановился на ночлег.
За 22 декабря 1924 г. его бойцы проделали оттуда путь до деревни Бургажеп, где и заночевали. Из-за сильно пересеченной местности этот поход был очень тяжелым, особенно для артиллеристов, вынужденных нередко подталкивать на очень плохой дороге свои тяжелые орудия и повозки с боеприпасами. Их вдохновляло то, что албанская столица была совсем близко
[539].
Серьезный бой ожидался на удобном для организации обороны перевале Гафа-Мурисес, за которым и располагалась Тирана. Этот проход противники короля использовали как естественный природный оборонительный рубеж, плотно загородив его сильными пехотными частями с пулеметами и артиллерией. При этом даже опытным русским военным при взгляде на укрепления коммунистов казалось сомнительным, что их удастся взять. Однако у короля был козырь, о котором почти никто не знал.
23 декабря русские наемники заняли деревню Керудже и подошли к перевалу Гафа-Мурисес. Сражение за столицу началось. И пока главные силы короля устраивали «демонстрацию» атаки перевала в лоб, находившиеся на его стороне местные горцы влезли по казавшимися неприступными скалам и вышли во фланг противнику.
Не ожидавшие удара «красные» бежали, оставив армии короля множество пленных и трофеев, в том числе орудия. После этого албанский монарх в очередной раз ночевал под защитой русских наемников в деревне Керуджа.
24 декабря Русский отряд без боя занял село Гурибар, последний населенный пункт на пути перед Тираной, после чего 26 декабря торжественно вошел в албанскую столицу
[540].
Участники похода вспоминали, что, «дойдя до горы Дайти, возвышающейся над Тираной, мы увидели, как четыре парохода отплывали из «дурацкого» порта (то есть порта города Дураццо). Это епископ Фаноли, его приверженцы и советская миссия покидали Албанию…».
Белоэмигрантская пресса также сообщала, что «После бегства Фаноли якобы нашли документы о крупной взятке для него из Москвы»
[541].
Впрочем, белоэмигрант Николай Нелидов писал в своих «Албанских впечатлениях», что «…Фаноли и его сторонники еще 26 декабря 1924 г., накануне занятия Тираны Русским отрядом, захватив, как полагается, все золото из казначейства, бежали в Италию, вскоре очутившись в Москве.
А товарищ Краковецкий пробыл в Албании еще три дня и тоже бежал. Перед отъездом к нему в номер пришел хозяин отеля с просьбой оплатить счет. От страха товарищ Краковецкий никак не мог найти бумажник и открыл один из своих сундуков, откуда и достал деньги.
Хозяин отеля обомлел, увидев, что сундук был полон купюрами по тысяче лир каждая. Я лично слышал все это от него»
[542].
Можно представить, какие чувства испытывали при этом белогвардейцы, видя уходящие советские корабли, и как они вспоминали, что четыре года назад они сами уходили из Крыма, как тогда казалось, в никуда… Но благодаря русским в истории Албании открылась новая страница истории.
С бегством «красного» руководства из страны вся Албания признала власть Ахмет-бея. Для разгрома «коммунистов» потребовалась всего лишь неделя.
Русские в Албании после краха «красного попа»
Тирана встретила Русский отряд торжественными маршами военного оркестра. Улицы города были разукрашены флагами, народ вышел встречать своего короля и радостно приветствовал русских освободителей. Со всех сторон раздавалось «Рофт!» («ура». – Алб.)
Русский отряд прибыл к королевскому дворцу и выстроился на парад. Однако Ахмет-бей не стал приветствовать русских, которым он был обязан своей победой, за все их труды и жертвы, сославшись на важные государственные дела. За него это сделал главнокомандующий, полковник Цен-бей Криузиу, от имени короля передавший им «глубокую благодарность» за проделанную ими работу
[543].
