Он продолжил курс Мак-Кинли на становление США как мировой и колониальной державы. Именно он является автором «политики большой дубинки» по отношению к странам Латинской Америки, которую он провозгласил, еще будучи вице-президентом. Если коротко, концепция заключалась в том, что в случае конфликтов между латиноамериканскими странами Штаты могут вмешаться даже с применением военной силы. К слову, само выражение является сокращением, по словам самого Рузвельта, западноафриканской пословицы: «Говори мягко, но держи в руках большую дубинку, и ты далеко пойдешь». Ему же принадлежит идея о США как о «мировом полицейском». Именно Рузвельт систематизировал особенности внешнеполитической экспансионистской доктрины Соединенных Штатов.
На практике эта экспансия выражалась, например, в виде Филиппино-американкой войны 1899–1902 года (при этом партизанское противостояние американской армии в этой войне продолжалось до 1913 года). В 1901 году в газете Philadelphia Ledger появилась следующая заметка об этой кампании: «Эта война отнюдь не похожа на бескровную игру, как в комической опере. Наши солдаты действуют безжалостно: они истребляют мужчин, женщин, детей, пленных, захваченных мирных жителей, вооруженных повстанцев, просто тех, на кого падет подозрение, в том числе детей старше десяти, – почти все американцы считают, что филиппинцы ненамного лучше собак, которым пристало рыться в мусорных кучах. Наши солдаты заливают в пленных соленую воду, чтобы “заставить их говорить”, хватают тех, кто поднял руки, не имея оружия, а уже час спустя, без намека на какие бы то ни было доказательства, объявляют их мятежниками, выстраивают на мосту и расстреливают одного за другим, после чего несчастные падают в воду и плывут по течению в назидание каждому, кто увидит их изрешеченные пулями тела»
[194].
По итогам этой кампании погибло около двухсот тысяч мирных жителей Филиппин и около двадцати тысяч партизан. Потери США – 4374 солдата и офицера. При этом идеологическое обоснование данной войны заключалась в «цивилизаторской миссии». Американскому народу объявляли, что Штаты несут на Филиппины свет демократии и христианства. Примерно такая же история произошла и с Кубой, которую американцы отвоевали у Испании в войне 1898 года. Сначала речь шла о независимости Острова cвободы, но в 1901 году конгресс принял поправку Платта, согласно которой Штаты имели право вмешиваться во внутреннюю политику Кубы, устанавливали предел ее внешнего долга, ограничивали право Острова свободы заключать международные сделки. Военные части США остались дислоцироваться на Кубе, и тогда же Штаты получили в свою собственность залив Гуантанамо, где сейчас находится печально известная американская тюрьма, в которой не соблюдаются никакие правовые нормы.
По аналогичному сценарию развивалась и история Панамы. В 1903 году панамцы подняли восстание против Колумбии, Рузвельт тут же признал суверенитет Панамской Республики. Взамен по договору Хея – Бюно-Варильи Штаты получали право полного контроля Панамского канала, который строился с 1904 по 1914 год под охраной американского военного контингента, и интервенции в Панаму, если ее независимости будет что-либо угрожать. «Под наблюдением американских военных контингентов проходили панамские выборы 1908, 1912 и 1918 годов. Основные отрасли экономики Панамы контролировались американским капиталом, все внешние займы страны были также размещены в США».
Естественно, и Филиппины, и Куба, и многие другие территории, куда Штаты принесли «свободу и демократию»? подверглись жесточайшей экономической экспансии. О реальных целях и последствиях этой политики в своих мемуарах под красноречивым названием «Война – это попросту рэкет» написал генерал Смедли Батлер, который участвовал в этих и многих других военных кампаниях той поры: «Тридцать три года и четыре месяца я провел на действительно военной службе в составе самого мобильного рода войск – Корпуса морской пехоты США. Прошел все офицерские звания от второго лейтенанта до генерал-майора. И все это время я был первоклассным рэкетиром, который служил воротилам американской промышленности, Уолл-Стрит и банкирам… я был настоящим гангстером – наемником капиталистов.
В 1914 году я помог обеспечить интересы американских капиталистов в Мексике, в частности в Тампико. Потом помогал превратить Гаити и Кубу в стабильный источник доходов парней из National City Bank. Я участвовал в насилии над полудюжиной республик Центральной Америки ради прибылей Уолл-Стрит. Этот список можно продолжать и продолжать. Без меня не обошлась чистка в Никарагуа на благо международного банкирского дома братьев Браун в 1909–1912 годах. В 1916 году я принес свет в Доминиканскую Республику – в интересах американских сахарозаводчиков. В Китае я расчищал дорогу для компании “Стандард Ойл”.
Все эти годы я занимался тем, что сегодня шепотом называют модным словечком “рэкет”. Оглядываясь назад, в прошлое, я понимаю, что из меня мог бы получиться сам Аль Капоне. Ведь все, на что он оказался способен, – это рэкет в каких-то трех районах. А я занимался этим на трех континентах»
[195].
Книга, по которой цитируются эти отрывки, «Нерассказанная история США» Оливера Стоуна и Питера Кузника, наполнена критикой американского вооруженного и экономического экспансионизма. Но одна из глав заканчивается весьма показательно. Авторы, в частности, пишут: «В истории Американской империи мало хорошего. Но необходимо честно и открыто говорить о ней, если мы хотим, чтобы Соединенные Штаты когда-нибудь отважились пойти на коренные реформы, которые позволят играть им ведущую роль в продвижении человечества вперед…»
[196] В общем, идея экспансии близка и этим прогрессивным и критически настроенным авторам, и роль США в их глазах непременно должна быть ведущей для всего человечества. Критику же вызывают только методы, но не мессианская цель.
3. Антитрестовая война, из которой ничего не вышло
Как уже было сказано выше, Теодор Рузвельт, несмотря на то, что являлся последовательным сторонником экспансии, в то же время был против бесконтрольного роста монополий и чрезмерной независимости частного бизнеса. Особенно если такая независимость проявляясь внутри Соединенных Штатов. Рузвельт вступил в конфронтацию, например, с Морганами, под контролем которых были к тому времени не только металлургическая промышленность, но и компания «Дженерал электрик», Пульмановская компания по производству вагонов, 21 железная дорога и 3 страховые компании. Характерно, кстати, что такая структура крайне похожа на дзайбацу и кэйрацу, с которыми впоследствии американцы активно боролись в Японии.
В итоге этой борьбы политиков и бизнесменов по инициативе Рузвельта и под эгидой Конгресса США «в 1903 г. было создано Бюро по делам корпораций. Оно собирало информацию о деятельности корпораций и проводило специальные расследования»
[197]. Впрочем, за год своей работы оно так и не провело ни одного расследования. Хотя было использовано Рузвельтом как инструмент политического давления. Перед голосованием по антитрестовому закону в Сенате, «собрав журналистов, Рузвельт изложил небезынтересную информацию: достоверно известно, что шесть сенаторов получили от Дж. Д. Рокфеллера телеграммы, инструктирующие не допустить антитрестовского законодательства ни в какой его форме. В возникшей ситуации желание конгрессменов избежать огласки создало благоприятные условия для прохождения законодательства, что и показало голосование в палате представителей 10 февраля 1903 года. Закон о создании департамента торговли и труда со всеми поправками президента прошел 251 голосом против 10. На следующий же день последовало одобрение сената.
