Вожди сиу приложили все усилия, чтобы миром решить вопрос с мормоном и военными по поводу убитой коровы
Граттан добился своего, получив приказ взять 20 солдат и 2 пушки, отправиться в лагерь сиу и пленить нарушителя спокойствия. Восторг, казалось, опьянил молодого лейтенанта. Он громко возвестил всем, что надеется «на драку». Позабыв про приказ командира, он призвал добровольцев присоединиться к «опасному предприятию». Вызвалось 29 человек.
В три часа дня Граттан приказал солдатам выступить в путь, сказав, что нагонит их. Идти пешком солдатам было лень, и часть из них погрузилась в фургон, а часть уселась на передок пушек. Лошади тронулись, увозя их. Мало кто из солдат думал тогда, что не доживет до захода солнца.
Граттан тем временем пытался уговорить еще кого-нибудь, привлечь всех свободных в тот момент от службы людей. Леодегар Шнайдер, ветеран второй семинольской войны (Флорида, 1835–1842 гг.), имевший за плечами семнадцатилетний срок службы, вежливо отклонил предложение. Опытный солдат, он уже тогда понимал, к чему приведет экспедиция под началом столь взбалмошного человека.
Дополнительных людей Граттану набрать не удалось, но к нему присоединились два человека, надеявшихся сдержать распалившегося лейтенанта и урегулировать ситуацию миром: вождь оглалов Боящийся Своих Лошадей и известный на Западе проводник караванов Обридж Аллен. Третьим стал полукровка Огюста Люсиа, знавший язык сиу. Обычно о нем пишут, как об Огюсте Люсьене, но его дочь утверждала, что имя и фамилия правильно звучат Огюста Люсиа. Его отцом был французский торговец, а матерью индеанка из племени айова. Люсиа был женат на женщине сиу, которая родила ему двух дочерей.
Когда все четверо уже были готовы отправиться вслед за солдатами, Люсиа забежал в лавку за бутылкой виски. Для него, как и для Граттана, этот день обещал стать знаменательным – Люсиа ненавидел сиу и жаждал увидеть их унижение собственными глазами.
Отъезжая, Граттан не выдержал и завопил, что покорит сиу или умрет! Выглядел он напыщенно и чрезвычайно возбужденно. Он не собирался умирать в этот день. Он был уверен, что едет «покорять», и вернется в лучах славы. Судьба распорядилась иначе – глупость и безрассудство редко ведут к победе.
Все четверо ехали верхом, и быстро нагнали солдат. Аллен и вождь оглалов все еще пытались отговорить Граттана. Люсиа периодически прикладывался к бутылке, большими глотками отхлебывая виски из горлышка. Солдаты особых эмоций не проявляли, пока отряд не въехал на холм, с которого открывался вид на долину р. Платт. Сотни типи белыми пятнами покрывали долину. Огромный лагерь оглалов недалеко от «Домов Гратиота», и в полутора милях от него несколько сотен палаток сичангу вокруг торгового поста Бордо. В обоих лагерях было не менее 600 палаток, а это означало, что сиу могут выставить около тысячи бойцов.
– Лейтенант, – не выдержал Аллен. – Вы видите сколько их?
– Да, – глаза Граттана сверкнули. Отступить сейчас и выставить себя посмешищем он уже не мог. – Мне плевать, сколько их. С тридцатью людьми я могу разгромить всех индейцев на этой стороне Миссури.
Боящийся Своих Лошадей тоже попытался отговорить его. Безуспешно. Граттан был уверен в своих силах – ничтожные краснокожие не могли испугать выпускника высшей военной академии Соединенных Штатов Америки.
Дорога к лагерю сичангу лежала через «Дома Гратиота». Лейтенант решил остановиться там, чтобы дать людям немного отдохнуть. Огюста Люсиа к тому времени покончил с виски и, воспользовавшись моментом, заскочил в лавку купить еще одну бутылку. Его примеру последовали несколько солдат. Некоторые из них, узрев в долине такое количество индейцев, начали нервничать. Немного погодя пьяный Люсиа уже ходил размахивая револьвером, и проклиная индейцев. Торговцы «Домов» пытались урезонить его, но их попытки закончились ничем.
Томагавк
Долго отдыхать своим людям Граттан не дал. Он приказал солдатам зарядить мушкеты и примкнуть штыки, после чего произнес перед ними пламенную речь, закончив ее словами:
– Парни! Я не думаю, что нам предстоит драка, но уповаю на Господа нашего, чтобы она произошла!
Граттану, в сравнении с вооруженными луками и стрелами дикарями, его маленькая армия казалась непобедимой. Однако, солдаты были вооружены мушкетами модели 1842 года. На их перезарядку уходило много времени, да и эффективность стрельбы не превышала восьмидесяти метров. За время, пока солдат перезаряжал оружие, индеец мог легко успеть всадить в него полтора десятка стрел.
Возбужденный Люсиа тем временем скакал взад-вперед, чтобы конь его вошел в раж. Обредж Аллен покачал головой, понимая, что поведение пьяного переводчика спровоцирует резню. Он окликнул полукровку, посоветовав ему успокоиться и поберечь скакуна, иначе тому не хватит сил унести ноги от разъяренных индейцев. Но Люсиа не слышал его, во всю глотку выкрикивая угрозы «тупым дикарям». Аллен видел, как лагеря сиу пришли в движение – женщины собирали скарб, воины пригоняли лошадей, седлали их. Дурной признак. Так всегда происходило с краснокожими, если они готовились дать бой.
Когда Граттан с солдатами снова двинулся вниз по дороге, группы воинов оглала последовали за ними на некотором расстоянии. Аллен содрогнулся, зная, что теперь остается надеяться только на мудрость лейтенанта. Но мудростью Граттан не обладал…
Едва солдаты приблизились к торговому посту Бордо, оглалы остановились, издали наблюдая за происходящим. Сичангу высыпали из палаток, не понимая, зачем пришли солдаты. Пьяный Люсиа быстро объяснил им цель визита:
– Мы пришли сражаться, а не болтать языком! – орал он. – Прошлым летом мы убили нескольких ваших, а сегодня убьем всех! Вы все тут бабы, а не мужчины! – крик Люсии сорвался на пронзительный визг. – Если хотите сражаться… Ну же! Давайте! Мы пришли выпить вашу кровь и сожрать сырой вашу печень!
Подоспевший Бордо немедля подошел к Граттану и взволновано попросил успокоить разбушевавшегося переводчика. Он хорошо знал сиу, и прекрасно понимал, чем могут закончиться его речи. Но полукровка уже напился до невменяемости и никого не желал слушать. Тогда Бордо послал за Атакующим Медведем.
Вождь вскоре появился, выслушал лейтенанта, после чего сказал, что прежде, чем дать ответ, вернется к себе в палатку и наденет генеральскую форму, подаренную ему «Белым Отцом» на великом совете 1851 года. Атакующий Медведь хитрил, выгадывая время, чтобы обдумать ситуацию. Вернулся он через некоторое время в сопровождении вождей Маленького Грома, Боящегося Своих Лошадей и Большого Партизана. Миниконжу Высокий Лоб отказался сдаваться. Он остался в своей палатке в ожидании гостей, готовый умереть сражаясь. «В прошлом году солдаты убили троих наших людей, – просил передать он. – В этом году, когда мы сидели у дороги, переселенец выстрелил по нам и ранил в голову ребенка». По одной из версий Высокий Лоб находился в палатке один, по другой вместе с ним находилось еще пять вооруженных воинов.
