Затем на Сильвио.
Он вновь поднимает трость и приставляет ее к груди парня.
— Давай, Бейнс! — говорит он. И снова тычет тростью в Шона. На этот раз он не убирает ее. От трости поднимаются колечки дыма, в ноздри бьет отвратительный запах горелого мяса.
Сабатини вопросительно поднимает свои несуществующие брови.
— Так ты собираешься что-то делать или будешь и дальше стоять, глядя, как он поджаривается?
Я тяну руку к панели. Там есть большая красная кнопка включения.
Я со щелчком расстегиваю ремень, набрасываюсь на Сабатини и выбиваю у него из рук трость.
Тотчас подбегают охранники, которые оттаскивают меня и заламывают руки за спину. Один из них поднимает трость и отдает ее Сильвио.
— Бейнс! Довольно играть в двойного агента! Этим ты никого не обманешь, даже этих тупоголовых Отбросов! Мы все знаем, что ты — Чистый! Мы все знаем, кто твоя маменька! Мы все знаем, что твои выходки всегда сходят тебе с рук!
Я чувствую на себе тяжелый взгляд девушки: ее глаза обвиняют меня, рассекают словно труп.
— Начинайте сначала, на этот раз — с завязанными глазами! — приказывает Шону Сабатини. — Хотелось бы остаться и посмотреть, но, увы, я обещал Бенедикту показать мои владения. Он ждет — не дождется их увидеть! — Сильвио поворачивается к охранникам. — Ты! — подзывает он одного из них. — Пойди и скажи, чтобы под шаром развели огонь. Потом сообщишь мне, как идут дела. Ты пойдешь с нами, — бросил он другому. — Как-никак Бенедикт — наш особый гость. Ему может потребоваться защита от этих дикарей-Отбросов!
Он развернулся и поковылял прочь из зала с удивительной скоростью. Охранники вновь схватили меня и грубо толкнули следом.
В дверях я оборачиваюсь. Шон уже снял с глаз повязку. Его кулаки сжаты, взгляд устремлен на меня. Его глаза полны ненависти.
Хошико
Кадир стоит в центре сцены, посреди грома рукоплесканий, лицом к ликующей толпе.
— Спасибо! Спасибо вам всем! — восклицает он, когда шум стихает. — Знаете, почему мы собрались здесь? Потому, что мы стоим на пороге новой эры! Эры обновления, эры возможностей, эры надежды! Однако прежде чем начать шоу, я хотел бы представить вам моих друзей, моих хороших друзей. Люди, мы сегодня находимся в обществе звезд!
Он смотрит туда, где стоим мы.
— Ну, давайте, не стесняйтесь! Вам, именно вам, а не мне сегодня положено быть в центре внимания!
— Да это же Черная Кошка! — выкрикивает кто-то. — Та самая Хошико!
Толпа разражается криками. Народ ревет от восторга, свистит, машет руками, выкрикивает мое имя. Похоже, слух о нас разлетелся по всем трущобам.
— Давай! — кричит мне Кадир. — Не заставляй своих зрителей ждать!
Чьи-то руки подталкивают меня к лестнице. Гул голосов становится все громче, он пульсирует, как цирковые вопли. Стоило мне взяться за холодные железные перекладины, как на меня обрушивается волна воспоминаний. На несколько секунд я переношусь в мою прежнюю жизнь.
Толпа требует от меня исполнить мой номер.
Я стою высоко над ними и сжимаю пальцами ног канат. Самые ужасные моменты моей жизни связаны с самыми прекрасными. Пора разрешить этот конфликт.
Подпрыгнуть вверх, воспарить, взлететь.
Резкий толчок в спину возвращает меня в реальность.
— Давай на сцену! — рычит Свен.
Я оглядываюсь на Джека и Грету, делаю глубокий вдох и карабкаюсь вверх по лестнице. И вот я на сцене. Потупив глаза, я стою перед толпой, прислушиваясь к нарастающей истерии.
Вскоре рядом со мной появляется Грета, а затем и Джек, который неуклюже топчется позади.
Кадир вскидывает руки, и шум стихает.
— Да! Они не нуждаются в представлении! Прошу вас, сердечно поприветствуйте беглых звезд цирка! — восклицает он и, расплываясь в улыбке, ждет, когда свист, крики и аплодисменты стихнут. — Эти люди искали в трущобах убежище, и я заверил их, что мы их защитим, каждый из нас.
— А что делать с этим? — кричит кто-то. — Он легавый!
— Кто это сказал? — Кадир быстро поворачивает голову влево и, сделав шаг вперед, вглядывается в толпу. — Кто это был? Уберите его!
Под нами людское море расступается снова. Двое подручных Кадира проходят сквозь толпу, хватают и тащат кого-то прочь.
— Как я уже сказал, эти люди — мои гости. Вы, конечно, в курсе, что за их головы назначена награда, большая награда. Не исключено, что кто-то из вас мечтает заполучить эти прекрасные деньги. Не исключено, что у кого-то из вас возникнет искушение настучать легавым, но… — Кадир умолкает и обводит толпу испытующим взглядом. — Какой толк от денег, если вам перережут глотку.
У него нет микрофона. Но тот ему и не нужен — толпа молчит. Воцаряется гробовая тишина.
— Эти люди — герои, живые легенды, и для нас великая честь, что они здесь с нами. — Он хватает мою руку и высоко ее поднимает. — Эта девушка взорвала цирк! Цирк, который украл у нас так много наших сыновей и дочерей! Цирк, который вернулся, который должен снова быть разрушен!
Толпа разражается одобрительным ревом.
— Мы собрались здесь посмотреть первые телевизионные политические дебаты за последние двадцать пять лет! Посмотреть, как первый кандидат, защищающий права Отбросов, бросит вызов системе. Совсем скоро, всего через несколько дней мы можем получить право голоса! Цирк может быть закрыт навсегда! — И снова взрывается гром аплодисментов. — После многих лет рабства мы снова будем свободны! Были бы мы здесь, если бы не храбрость тех, кого вы видите перед собой? Я. Думаю. Нет! Я обещал им от вашего имени, что мы их защитим. Я знаю, что вы сдержите это обещание.
И вновь тишина.
— Ну, хорошо, продолжим. Да начнется шоу! — Он поднимает руки над головой и начинает хлопать — медленно, ритмично. Толпа постепенно присоединяется к нему, и вскоре все до единого аплодируют в унисон.
Этот человек рядом со мной способен играть на чувствах толпы, как хороший музыкант на скрипке. Рукоплескания, тишина, снова рукоплескания — все это подчиняется его воле. В своей жизни я видела только одного человека, который способен так контролировать толпу: это Сильвио Сабатини, инспектор манежа. Тот, которого я убила. Тот, который превратил меня в убийцу. Нераскаявшуюся убийцу.
Позади нас опускается гигантский экран. Звучат торжественные аккорды.
Что бы здесь ни происходило, оно вот-вот начнется.
Бен
К тому времени как мы возвращаемся на улицу, уже темно, но по небу протянулись розовые полосы — завтра нас ждет еще один теплый день. Зато сейчас зябко и свежо. В воздухе уже чувствуется присутствие осени, ее можно ощутить кончиками пальцев. Прошел почти год с тех пор, как я сидел там, в большом доме на холме и смотрел на прибывающий цирк.
