— Вы хотите сказать, что я могу делать с ним что угодно? — Он плотоядно облизывает губы. — Что я могу задействовать его в цирковых шоу?
Моя мать со злостью смотрит на меня. Я отвечаю ей тем же. Мое сердце колотится от страха, но я не позволю ей это понять.
— Я сказала то, что я сказала. Можешь поступать с ним, как тебе заблагорассудится. Хочешь, выводи его на арену или хоть сейчас повесь его на потолочных балках — все, что угодно. Для нас он ничего не значит. Наш сын мертв. Я больше не желаю говорить о нем.
С этими словами она поворачивается и уходит, правда, в дверях останавливается и оглядывается. Отец и Фрэнсис не сдвинулись с места. Они стоят и смотрят то на меня, то на нее. Видно, что даже Фрэнсис колеблется.
— Может, мы, наконец, уйдем из этого забытого Богом места? — кричит она им. Это приказ, закамуфлированный под вопрос.
Фрэнсис поворачивается и торопится ей вдогонку.
Я в очередной раз встречаюсь взглядом с отцом.
— Роджер! — раздраженно рявкает моя мать. Отец протягивает руку и на миг кладет ее мне на голову.
— Прощай, Бенедикт, — шепчет он мне. — Как жаль, что все так обернулось.
С этими словами он тоже поворачивается и покорно спешит вслед за матерью и Фрэнсисом к выходу. Они уходят. Я провожаю всех троих взглядом, но никто из них, даже отец, ни разу не обернулся.
Хошико
Лора Минтон улыбается мне:
— Скажи мне, Хошико, что ты знаешь о текущей политической ситуации?
— То, что вы соперница Вивьен Бейнс, — отвечаю я. — Люди говорят, что если вы выиграете выборы, все изменится. Причем изменится к лучшему.
— Все верно. Я ее соперница, и все будет именно так. Нет, конечно, это будет нелегко. Наша страна уже давно живет, разделенная пополам. Мы терпели, но теперь наше время пришло.
— А какое отношение к этому имеем мы с Гретой?
Она смеется:
— А ты сообразительная. Как говорится, сразу берешь быка за рога. Ну что ж, Хошико, мы очень надеемся, что ты согласишься нам помочь. Кадир сказал мне, что вчера вечером ты видела телепередачу с моим участием.
Я киваю.
— Вивьен Бейнс притворялась. Бен никогда бы не вернулся к ней добровольно. Никогда.
— Ах да. Ну, конечно же притворялась. В этом нет никаких сомнений. С другой стороны, зачем ей это понадобилось? Зачем прилагать столько усилий, пытаясь убедить мир, будто Бен вернулся в ее объятия?
— Потому что она привыкла всеми помыкать. Потому что она стерва.
Лора Минтон сухо смеется.
— Что ж, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Но еще и потому, что она знает, как это важно, когда вы с Беном вместе. Вы с ним знаменитости. Многие люди видят в вас пример для подражания, в их глазах вы — герои. Вы взорвали цирк и сбежали, — говорит она и улыбается мне. — Вернее, ты сбежала с сыном министра по Контролю за Отбросами, той самой женщины, которая рвется стать следующим премьер-министром. Нечто более скандальное невозможно себе представить. Ты — весьма важная фигура. Ты даже не представляешь себе, какое влияние ты оказываешь на общество.
— Так что мы с Гретой должны сделать для вас?
— Я всего лишь хочу взять у вас интервью и использовать его в финале моей предвыборной кампании. Хочу, чтобы вы описали цирк изнутри, таким, каким видят его те, кто в нем работают. Ты в курсе, что он вскоре откроется снова?
Я киваю.
— Для Бейнс это ключевой момент ее кампании, — продолжает Лора. — Если раньше она публично бичевала его, то теперь, наоборот, всячески рекламирует. Более того, она вложила в его восстановление немалые средства. Его открытие должно стать главным событием ее избирательной кампании. И знаешь, почему?
Я отрицательно качаю головой:
— Если честно, нет. Бен говорил, будто она всегда утверждала, что это лишь экстравагантная трата денег.
— Что ж, теперь она поет совершенно другую песню. А что еще ей остается? После скандальной истории с тобой и ее сыном единственный способ поставить в ней точку — отстроить цирк заново, сделать его внушительнее, грандиознее. Это ее способ продемонстрировать миру, что вы ничего не добились своими действиями. Что черта, разделяющая Чистых и Отбросов, никуда не делась. Разумеется, она ошибается. Это не сработает, по крайней мере, мы этого не допустим.
Лора Минтон подается вперед. Ее голос серьезен.
— Буду с тобой откровенна, Хошико. В данный момент результат выборов непредсказуем. У меня есть свои ярые сторонники. У Вивьен Бейнс — свои. Сейчас для нас первоочередная задача переманить на свою сторону тех, кто еще не определился. Людей, которые осознают, что без перемен не обойтись, что они нужны, но все равно страшатся их.
В этой кампании цирк стал главным символом. Вивьен Бейнс надеется обратить шумиху, сопровождающую его открытие, себе на пользу. Она намерена устроить триумфальный парад, наглядный символ власти Чистых над Отбросами. Наша задача этого не допустить. Мы должны вырвать инициативу из ее рук. Нужно, чтобы вся страна услышала из ваших уст рассказ о реальном положении дел в цирке. Когда люди узнают, каким унижениям, каким страданиям подвергаются его артисты, думаю, даже колеблющиеся перейдут на нашу сторону.
Она кладет свои руки поверх моих и придвигается ко мне еще ближе:
— Ваш рассказ должен бить в цель. Быть по-настоящему эмоциональным, задевать за душевные струны. Ты теперь знаменитость, Хошико. Да-да, ты знаменита, красива и сможешь их убедить! Ты смогла убежать из цирка. А значит, сможешь нанести ей поражение! Сможешь сорвать ее шоу. И люди последуют за тобой. Сообща мы перетянем на нашу сторону тех, кто поддерживает Бейнс лишь потому, что страшатся перемен, потому, что их пугает тот прекрасный новый мир, который мы создадим!
А она умеет убеждать, эта женщина, даже лучше, чем Бейнс. Неудивительно, что Лора пробилась в кандидаты на пост премьер-министра. Ее речи вдохновляют. Вселяют надежду на лучшее будущее. И все равно есть во всей этой ситуации нечто такое, что внушает мне подозрения. Стул Кадира стоит вплотную к ее стулу, а они сами скорее похожи на заговорщиков. Странная парочка, если честно: политик из мира Чистых и властелин трущоб.
— А каковы эти перемены? — спрашиваю я ее. — Что именно вы намерены сделать в случае победы и какое отношение к этому имеет Кадир?
— Мы с Кадиром союзники, — тотчас отвечает она. — Я верно говорю, Кадир?
Тот молча кивает, не сводя с меня пристального взгляда.
— Если все пойдет так, как мы надеемся, какое-то время в стране будет неспокойно, — говорит Лора Минтон. — Но нам нужны перемены, господь свидетель, они нам нужны. С другой стороны, необходим и порядок. Мы не можем позволить, чтобы в стране наступил хаос, воцарилась анархия. Отбросы были слишком долго угнетены, и если они получат свободу, то очень важно избежать эксцессов. Перемены должны быть постепенными. Мы должны построить инфраструктуру, жилье, школы. На это могут уйти годы, даже десятилетия. Кадир это понимает, чего не скажешь про других. Он нужен мне, чтобы после того, как бразды правления окажутся в моих руках, ситуация не вышла бы из-под контроля. Чтобы в трущобах сохранялось спокойствие, чтобы не начались погромы. Социальный взрыв нам не нужен.
