Она произносит эти слова одновременно и мягко, и твердо. Словно некий доброжелательный ангел. По сравнению с Вивьен Бейнс, наверное, она и есть ангел. Вот только мне не нравятся ее слова про бразды правления. Мне не нравится, когда власть сосредоточена в одних руках. Это меня пугает.
— То есть Кадир будет работать на вас, вы это хотите сказать?
Кадир хмуро на меня смотрит.
— Я ни на кого не работаю. Мы — одна команда и будем трудиться вместе на благо страны, — говорит он и поворачивается к Лоре: — Я ведь войду в правительственный кабинет, не так ли? Получу должность?
Она кивает.
— Разумеется. Ведь мне без тебя никак, — воркует Лора и снова поворачивается ко мне. — Мы с Кадиром на одной стороне. Вернее, мы на твоей стороне, и нам нужна от тебя всего одна вещь. Что ты на это скажешь?
Я смотрю на Грету. Она кивает мне и с улыбкой облизывает пальчики.
— Послушайте, — говорю я. — Я уже преступник номер один в этой стране. Если я запишу речь, люди, которые и без того ненавидят меня, возненавидят нас с Гретой еще больше. Я бы с радостью вам помогла, но не хочу подвергать нас еще большей опасности. Не хочу и не могу.
Воцаряется гнетущее молчание. Первым его нарушает Кадир.
— Хочу напомнить тебе, — негромко говорит он, — про наш уговор. Я гарантировал тебе полную личную безопасность в моих трущобах. Я спас тебя от похитителей, из-за вас я вступил в открытый конфликт с полицией. Дал вам крышу над головой, дал еду. Мне казалось, что мы друзья.
В моих трущобах. Эти двое жадны до власти, а жадных до власти людей нужно опасаться.
И вновь молчание, на этот раз долгое.
— Подумай сама, — продолжает Кадир. — Где бы вы были сейчас, если бы не моя поддержка?
— Неужели это шантаж? — спрашиваю его я. — Если я откажусь, ты больше не будешь нас охранять? Или даже сдашь нас полиции? Ты это хочешь сказать?
— Нет-нет, я этого не говорил. Я лишь хотел сказать, что мне казалось, будто мы друзья. Друзья ведь помогают друг другу. Заботятся друг о друге. Я помог тебе. Теперь твой черед помочь мне.
Я смотрю на Грету. Та втихаря положила себе второй кусок торта и маленькими ломтиками кормит Боджо. Сомневаюсь, что она слушает наш разговор.
Я смотрю на Лору Минтон. Почему меня терзают подозрения? Не иначе как у меня едет крыша.
По ее словам, она за равные права для всех, в том числе для Отбросов. Она хочет построить дома. Хочет построить школы. Она хочет осуществить все то, о чем я даже не могла мечтать.
Альтернатива Лоре Минтон — Вивьен Бейнс. Та самая Вивьен Бейнс, в ком я даже сейчас отказываюсь видеть мать Бена. Жестокая, бессердечная Вивьен Бейнс, в глазах которой мы крысы или саранча, которая мечтает уничтожить нас всех раз и навсегда.
— Знаете что? — говорю я. — Мы это сделаем. Мы сделаем это потому, что мы все ненавидим Вивьен Бейнс, ненавидим правительство, ненавидим цирк. Давно пора открыть людям глаза на то, что он собой представляет.
— Ты поступаешь правильно, — говорит Лора и поворачивается к Кадиру. — Я возьму на себя все необходимые приготовления.
С этими словами она встает и, низко опустив на лицо капюшон, в сопровождении телохранителей выходит из комнаты.
Бен
Похоже, у Сильвио полно других дел, потому что он не спешит воплотить на мне свои извращенные фантазии, по крайней мере пока.
— Я надену свой думательный колпак, — с улыбкой заявляет он. — Хочу придумать для тебя что-то особенное.
До конца дня охранники запихивают меня в подземелье. Здесь никого нет, все остальные на репетициях.
У меня из головы не выходит Шон, то, как он неподвижно лежал на полу. Я даже не знаю, жив ли он.
Я без конца меряю шагами коридоры. Я проделал этот путь уже столько раз, что даже странно, что мои ноги еще не протоптали в земляном полу тропинку. Я то и дело толкаю дверь, хотя прекрасно знаю, что она заперта снаружи.
Я поднимаю руку и просовываю ее в небольшой люк, через который волкам бросали мясо, пытаясь нащупать задвижку, но там ничего нет. Грубый металл царапает мне запястье, и когда я вытаскиваю руку назад, она вся в крови. Я с подозрением смотрю на кровь. Уж слишком она темная, совсем не похожа на свежую. Вряд ли она моя. Наверное, она от мяса, которое проталкивали в это отверстие.
Кстати, что это за мясо? Мне вспоминается то, что видел в ту далекую ночь, в мясницкой цирка. Помню, что Хоши рассказывала мне про Комнату Утилизации. По словам Сильвио, он терпеть не может, чтобы что-то пропадало зря. Я вздрагиваю.
В углу стоят два ведра. Я выбираю то, что чуть почище, выплескиваю немного мутной жидкости себе на руку и пытаюсь оттереть кровавые пятна. Уфф, вроде бы смыл.
Меня уже мутит от голода. Если в ближайшее время сюда никто не придет, я точно сойду с ума.
В конце концов, двери открываются. Это возвращаются артисты. Вид у всех хмурый. Я окидываю быстрым взглядом их лица, надеясь увидеть Шона.
Его нет.
Впрочем, Лия и другие клоуны здесь. Расталкивая остальных, я спешу им навстречу.
— Где Шон? — спрашиваю я. — Он не?..
Лия качает головой:
— С ним все в порядке.
— Слава богу, — говорю я и приваливаюсь к стене.
На ее лице два грязных развода, там, где она не полностью смыла грим. Глаза запавшие, хмурые.
— Слава богу? Ты и вправду так думаешь? Это длится уже несколько недель. Сначала мотоцикл, затем удары током. Нет, он жив, хотя, наверное, предпочел бы умереть. К чему еще ему стремиться? Да и не только ему одному, но и всем нам? Когда цирк откроется, будет еще хуже. В сотни раз хуже.
— Где он?
— Скоро будет здесь. Его сейчас лечат. Но это лишь потому, что пока что он нужен Сильвио живым.
— Прости, я хотел его остановить. Я не знал, что делать.
— Твоей вины здесь нет, — отвечает она. — Ты сегодня был храбрым, — печально улыбается она. — Храбрым и глупым.
Остальные клоуны кивают в знак согласия.
— Ты пытался, — говорит парень, который был в костюме Пьеро. — Нам от этого легче не стало, но ты пытался. Мы это знаем.
Он протягивает мне руку.
— Меня зовут Рави, — представляется он и жестом показывает на остальных. — Извини, что мы встретили тебя не слишком дружелюбно.
— Ничего страшного, — отвечаю я. — На вашем месте я бы возненавидел меня.
Вперед выходит Эммануил и протягивает мне сухую корку хлеба. Другие тоже делятся со мной своими скромными дарами: печеньем, ломтиком сыра, даже целым яблоком.
— Мы решили, что тебя не кормили, — улыбается он. — И тайком вынесли все, что могли.
