Бен
Хоши растворяется в воздухе, но пару мгновений все стоят неподвижно, как будто приросли к месту. Окаменев. Застыв в благоговейном ужасе.
Наконец, Иезекиль сжимает мою руку и с лукавой улыбкой смотрит на меня.
— Прямо как настоящее волшебство? Согласен?
Я киваю.
— Это и есть настоящее волшебство. И только Хоши на него способна.
Широко улыбаясь, я делаю шаг навстречу матери и Сильвио. Мое сердце поет.
— Что скажете? Потрясающе, не правда ли?
Моя мать бледна. Его лицо примерно такое же белое, как и у Сильвио.
— Зря я не приказала пристрелить тебя, когда у меня была такая возможность! — злобно шипит она. — Моя самая большая ошибка. Зря я оставила тебя в живых, а им позволила снова сбежать. Впрочем, нет, это вторая моя большая ошибка. Первую я совершила, когда родила тебя!
Я улыбаюсь:
— Теперь мне понятно, почему ты злишься. Кто-то украл твое шоу! Тебе ничего не остается, как сойти с дистанции. Вряд ли тебе по силам тягаться с таким соперником!
На секунду я беру над ней верх. На секунду на ее лице возникает выражение растерянности. Но затем на нем появляется новое выражение. Она с видом победительницы смотрит мне в глаза: надменная, самодовольная, властная.
— Ах, Бенедикт, ты так и не научился держать язык за зубами! Но по-своему ты прав. Твоя подружка сорвала аплодисменты. Теперь ее может затмить лишь нечто более грандиозное. К счастью, открытие цирка дает мне такую возможность.
Она поворачивается к Сильвио:
— Я передумала. Мы сделаем то, что ты предлагал. Я была неправа, слушая мужа, неправа, прислушиваясь к материнским чувствам, которым давно уже место в могиле.
Она с задумчивым видом смотрит на меня:
— Не знаю даже, почему я упиралась. Ведь я имею тройную выгоду. Во-первых, твоей подружке-акробатке недолго купаться в лучах славы. Во-вторых, это раз и навсегда положит конец вашим эскападам в духе Бонни и Клайда
[1]. В-третьих, я, наконец, избавлюсь от источника моего позора.
Она протягивает руку и легонько хлопает ладонью по моей голове:
— Иногда яблоко падает от яблони далеко. Инспектор манежа, можешь воплощать в жизнь свои планы. Я разрешаю. Прощай, Бенедикт. Доброго тебе вечера и благослови тебя Бог!
С этими словами она уходит. Сильвио довольно хлопает в ладоши.
— Это надо же! Я даже надеяться не смел, что твоя матушка ответит согласием на мою маленькую просьбу. Знаешь, Бейнс, сегодняшний вечер обещает быть просто фантастическим, но с тобой в главной роли он превзойдет все мои ожидания!
Хошико
Я жду Грету за углом лачуги Рози и Феликса, жду, когда она подкрадется ближе, чтобы заглянуть внутрь. Она ниже ростом и не так заметна.
— Он там, — говорит она, вернувшись ко мне. — Как только он выйдет, мы отправимся следом за ним.
Она по наивности думает, что я возьму ее с собой.
— Грета, — мягко говорю я. — Тебе придется остаться.
— Нет! — кричит она. — Ни за что! Я не отпущу тебя одну! Мы работаем в паре, как и всегда!
Я смотрю на мою чудесную Грету. В прошлый раз, когда меня держали взаперти, она украла пистолет и спасла меня. На этот раз она сумела узнать тайный план по захвату цирка.
Сильвио, Кадир, «Братство» — они все одинаковы. Они все недооценили ее, потому что она такая маленькая, и потому, что она девочка. Какие же они глупцы!
Я приподнимаю ей подбородок и заглядываю в глаза.
— Грета, ты нужна мне здесь. Мне нужен кто-то, кто знает, что происходит. Чтобы, если что-то пойдет не так, поставить в известность Джека и Рози.
— Давай скажем Джеку прямо сейчас! Он мог бы пойти с нами!
— Нет, он попытается нас остановить. Он уже и так переволновался из-за тебя. Я еще ни разу не видела его таким. Он ни за что не пустит нас туда.
— Потому что это глупая затея! Это опасно, Хоши, и у них ничего не получится. Разве нам по силам тягаться с «Братством»? Разве мы можем захватить цирк? Глупо думать, что можем! — Она в слезах бросается ко мне. Ее тело сотрясают рыдания. — Я не хочу, чтобы ты от меня уходила.
Я крепко прижимаю ее к себе.
— Знаю, — шепчу я, уткнувшись ей в волосы. — Я тоже не хочу уходить, но я должна, Грета. Я должна попытаться спасти Бена. Будь стойкой и сильной. Моя огромная к тебе просьба: ни слова Джеку и Рози. Скажи им, что я у Нилы и Нихала.
— А если ты не вернешься? — всхлипывая, спрашивает она.
— Если до завтра я не дам о себе знать, можешь сказать Джеку правду, — говорю я. — Но в этом вряд ли будет необходимость. Я вернусь, обещаю тебе. И не одна, а с Беном.
Я замечаю рядом с домом какое-то движение. Это Феликс. Низко натянув на лицо капюшон, спешит куда-то прочь.
— Мне пора, — говорю я и на прощанье обнимаю ее еще разок.
— Я люблю тебя, Хоши, — шепчет Грета.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я и, оставив ее лить слезы в тени лачуги, спешу вслед за Феликсом.
Бен
Как только моя мать уходит, Сильвио окидывает меня придирчивым взглядом с головы до ног, как будто оценивает.
— Гм. Должно сойти. Ты примерно того же роста, что и тот парень, которого накануне загрызли волки. Впрочем, мелкие исправления наверняка потребуются. Я хочу, чтобы сегодня все было идеально. Пойдем со мной!
Он уводит меня от Иезекиля. Мы шагаем с ним через площадь в Аркадию. Я смотрю прямо перед собой. Я не намерен любоваться красотами этого места.
Сильвио приводит меня за кулисы и открывает дверцу огромного гардероба, до отказа набитого висящими на плечиках костюмами. Порывшись, он снимает с кронштейна один из них.
— Он предназначался для того парня, но ты больше подходишь на эту роль. Думаю, он тебе будет впору, а жизнь, которую ты когда-то вел, но от которой предпочел отказаться, должна была идеально подготовить тебя к нему.
Он держит передо мной костюм.
Я смотрю на него. Я не знаю, что я ожидал увидеть, но только не это. Меня начинает душить смех, и стоило мне рассмеяться, как я уже не могу остановиться.
— Ты хочешь, чтобы я это надел?
— Бенедикт! — Похоже, он весьма оскорблен. — Это костюм божества! Сегодня ты будешь Паном, правителем Аркадии! Ничего лучше невозможно представить!
Я не верю своим ушам. Неужели он это серьезно?
