— Ну! — рявкает он. — Быстро надевай!
— Сейчас?
— Да. Я должен проверить, как он на тебе сидит. — Сабатини поднимает трость и машет ею перед моим лицом. — И не тяни резину!
Я снимаю костюм с плечиков, через голову стягиваю свои обноски и, извиваясь, влезаю в костюм. Все это время Сильвио с мерзкой ухмылкой наблюдает за мной.
Костюм на редкость неудобен. Штаны слишком тесные, от них чешется кожа. На каблуках-копытах невозможно нормально стоять. Но, похоже, Сильвио доволен, даже более чем.
— О боже! — восклицает он. — Сразу видна Чистая кровь, настоящая порода, как бы ты это ни отрицал, Бенедикт. Ты гораздо красивее, я бы даже сказал, царственнее и божественнее, чем тот парень-Отброс! Кстати, чуть не забыл! — Он идет к большой пластиковой коробке в углу комнаты и начинает в ней рыться. — А ведь мог и вправду забыть! — восклицает он и водружает на мою голову сверкающую драгоценными камнями корону. — Вот теперь совсем другое дело. — Он сияет улыбкой. — Иллюзия полная! — Сильвио подкатывает ко мне высокое зеркало на колесиках, затем простирает руки и отвешивает низкий, экстравагантный поклон. — Добро пожаловать в Аркадию, ваше величество!
Я смотрюсь в зеркало. Стоило мне подумать о том, что здесь меня уже ничто не удивит, как Сабатини наряжает меня в этом костюм. Костюм козла. Козла, увенчанного золотой короной.
Хошико
Феликс торопливо шагает по извилистым улочкам трущоб. Я иду следом, готовая в любой момент, если он вдруг обернется, нырнуть в тень. Но он так ни разу и не оборачивается. Дойдя до забора, он пролезает в дыру и оказывается на нейтральной полосе.
Я незаметно следую за ним. Он пару минут шагает дальше, зачем сворачивает к большой автостоянке. Она пуста, лишь в дальнем конце стоит фургон. Даже издали мне виден правительственный герб. Я вздрагиваю. Это напоминает мне о матери Бена.
Феликс идет через пустую парковку к фургону. Я остаюсь в тени. Стоит мне шагнуть на открытое пространство, как меня тотчас заметят.
Я слышу голоса и отскакиваю назад, к чьей-то двери. Мимо меня проходят еще двое мужчин. Оба в темной одежде, оба озираются по сторонам, оба тащат большие мешки. «Братство». За версту видно, что они замышляют что-то не очень хорошее. Они переходят дорогу и направляются к фургону.
Я со всех ног бегом огибаю парковку. Добежав до другого ее конца, я прячусь в чахлые кусты, отделяющие ее от улицы. Мне слышны приглушенные голоса. Передо мной задние двери фургона. Совсем рядом — я могу дотянуться до них рукой.
Через несколько минут какой-то человек обходит машину и открывает дверь. Подняв с земли мешки, он быстро оглядывается по сторонам, после чего грузит их в заднюю часть фургона. Оружие, как и сказала Грета.
Мое сердце готово выскочить из груди.
— Карлос, — раздается чей-то голос. — Подойди сюда на минутку.
Мужчина забрасывает последний мешок и исчезает впереди, оставив задние дверцы фургона открытыми.
Это мой единственный шанс.
Я выползаю из кустов, запрыгиваю в фургон и усаживаюсь между мешками. Теперь голоса слышны вполне отчетливо.
— Отлично, у нас есть все документы. Теперь главное сохранять спокойствие. Будем вести себя уверенно и без проблем попадем туда. Все готовы? Феликс? Не хотелось бы, чтобы твои нервишки все испортили.
— Я готов, — отвечает голос Феликса.
— Ты уверен, что не подведешь?
— На все сто процентов. Я ждал это момента много лет.
— Отлично. Тогда вперед. Когда приедем туда, я буду главным. Никто ничего не делает без моей команды. Поняли?
— Поняли.
— Замечательно. И последнее. Все уверены, что вас никто не видел? Никто не задавал вам вопросов? Никто ничего не заподозрил? Надеюсь, вы помните первое правило «Братства»: никому не доверять. Если кто-то считает, что его заметили, сейчас самый момент сообщить мне об этом.
Все молчат, в том числе и Феликс.
— Тогда вперед. Феликс, закрой фургон.
Я слышу сбоку от машины шаги, затем внутрь заглядывает Феликс и, прищурившись, всматривается в полумрак. Я буквально вжимаюсь в угол. Но бесполезно. Он замечает меня. Голова его дергается. В глазах паника.
— Феликс! — окликает его голос спереди. Я чувствую, как они садятся в фургон, как он слегка оседает под их весом. Меня от них отделяет лишь тонкая перегородка. — Все готово?
Он секунду смотрит на меня. Затем отворачивается.
— Да, все готово, — отвечает он и, захлопнув двери, запрыгивает на пассажирское сиденье передо мной. Оживает мотор. Мы трогаемся с места и катим в сгущающиеся сумерки.
Бен
Сильвио смотрит на часы.
— О боже! Скоро начало! В моем распоряжении всего два часа. Мне некогда возиться с тобой! Мне еще нужно найти замену тому парню в шоу клоунов и на Колесе Смерти. Как жаль, что я лишился артиста накануне премьеры. Честное слово, мне до сих пор досадно, что его загрызли волки. Впрочем, кого я хочу обмануть? Я бы снова принял такое же решение. Ты это знаешь. И я это знаю. Воздействие этого факта на твой моральный дух куда важнее головной боли, которую он у меня вызывает.
Сабатини протягивает руку и нежно гладит меня по щеке. На его мертвенно-бледном лице читается нечто вроде сочувствия.
— Расскажи, каково тебе было видеть, как волки пожирают его?
От его прикосновения по моей коже ползут мурашки. Я бы с удовольствием сказал бы ему, где сейчас Шон. С удовольствием описал бы ему, что, собственно, случилось и как.
— Гм, — он задумчиво потирает подбородок, — может, мне стоит заткнуть тобой все его номера, а не только церемонию открытия? Ведь это очевидное решение, тем более что твоя мать дала мне карт-бланш, сказав, что я могу делать все, что сочту нужным. Да-да, именно так я и поступлю, если, конечно, ты останешься жив. О, Бенедикт, тебя ждет такой напряженный вечер! Ладно, довольно болтать. Переодевайся в свою обычную одежду. Не дай бог, испортишь костюм еще до начала церемонии!
Пока я переодеваюсь, он таращится на меня и облизывает губы.
— Смотрю, жизнь в бегах не слишком-то на тебе сказалась, Бейнс. — Он делает ко мне шаг, и я спешу отступить назад. Затем поднимает руку и говорит в циферблат часов: — Придите и заберите Бейнса. Заприте и не выпускайте до тех пор, пока я не скажу вам это сделать.
Как будто из ниоткуда по его приказу появляются охранники и выволакивают меня через пожарный выход в дальнем конце комнаты. В дверях я оборачиваюсь через плечо. Сабатини стоит посередине сцены и, помахивая в воздухе обеими руками, улыбается мне. А затем, словно по мановению волшебной палочки, исчезает. Как он это сделал? Там, где он стоял, не видно ни проводов, ни люка в полу. Неужто он наделен сверхъестественными способностями?
