Теперь Сабатини не похож на того мессию, что только что возвышался над толпой, стоя на лошади. Нет, сейчас он занес надо мной кулак.
— Это она! — выкрикивает кто-то. — Это Кошка!
Со всех сторон стекаются все новые и новые зеваки. Любопытная толпа напирает вперед, на нас.
— Хошико, где ты пропадала?
— Где Бенедикт Бейнс?
— Что ты здесь делаешь?
Сильвио поворачивается к толпе, затем снова смотрит на меня. На его странном белом лице написан экстаз.
— Да! Да! Кошка вернулась, — восклицает он ликующим голосом. — Вернулась, чтобы участвовать в нашей церемонии открытия!
Бен
Пожалуй, это далось мне труднее всего за всю мою жизнь. Но я сижу, притаившись, и жду. Между тем Сильвио, как будто забыв про свои травмы, запрыгивает на карусель.
Я слышу какой-то стук, и вижу, как на пол падает молоток. Затем на моих глазах Сабатини швыряет Хоши на землю, после чего поворачивается лицом к толпе.
Я смотрю на Шона. Тот глазами указывает на молот. Держась, насколько это возможно, позади разноцветных лошадок, я подбираюсь к нему и поднимаю. Он тяжелый, таким легко можно вырубить с одного удара. Да что там! Убить на месте!
Я смотрю на стоящего подо мной Сильвио и, как и сказал Шон, выжидаю удобный момент. Затем пригибаюсь, прицеливаюсь, резко подпрыгиваю и в прыжке замахиваюсь молотом.
Хошико
Сотни фотоаппаратов мигают вспышками, чтобы запечатлеть нас с Сильвио. Стоя у меня за спиной лицом к толпе, он по-прежнему крепко сжимает мне руку. Откуда-то уже подоспели охранники и стараются сдержать натиск людской массы. Но, похоже, безуспешно.
Внезапно хватка Сильвио ослабевает, и он валится на меня, а потом и вообще боком падает на землю.
Бен
Сильвио падает, а растерянная Хоши поворачивается ко мне лицом. Охранники, вскинув пистолеты, уже бегут к нам. Времени на разговоры нет. Его нет вообще ни на что. Хоши хватает меня за руку, мы поворачиваемся и бежим. Над нашими головами свистят пули.
— Нам от них не скрыться! — говорю я, задыхаясь от быстрого бега. — Мы бежим прямо к забору!
Хоши указывает на гигантское колесо обозрения. Колесо Неудачи, как называет его Сильвио. Оно пользуется популярностью у посетителей цирка: вокруг него толпятся сотни желающих. Задрав головы, все смотрят вверх, показывают пальцами.
— Давай туда!
— Почему?
— Там больше народа. В нас не станут стрелять, если мы смешаемся с толпой Чистых.
Наверное, она права. Вот только Чистые не защитят нас, особенно те, что пришли сюда. Скорее всего, они нас убьют. Как и Сильвио. С другой стороны, ничего лучшего я предложить не могу.
И мы бежим к толпе.
Внезапно в вышине вновь вспыхивают огни, и в ночном небе возникают картинки. Это вернулись дроны.
Хошико
Мы бежим к большому колесу, когда внезапно небо озаряется светом. Толпа народа, в которой ищем спасение, как по команде застывает и смотрит вверх.
В небе вновь появляются голограммы. Сотни моих изображений в разных движениях. На некоторых картинках я взмываю ввысь, на других, низко присев, готовлюсь к прыжку. На третьих кувыркаюсь в воздухе. И все они чертовски реалистичные. Они вообще не похожи на картинки.
Вокруг каждой картинки взлетают фонтаны фиолетовых и золотых искр. Они танцуют и мерцают на фоне ночного неба. Воздух наполняет дым и запах пороха. Картинки ловко настроены так, что они абсолютно синхронны с фейерверком. Когда я делаю сальто, сальто делают и фонтаны огней. Когда я подпрыгиваю, подпрыгивают они. Я лечу, и они тоже летят.
Громко, так громко, что он заглушает собой все другие звуки, раздается мой голос. Это кольцовка. В записи раз за разом повторяются одни и те же слова:
Мы все состоим из плоти и крови. Мы все чувствуем. Мы все люди.
Голосуйте за правду. Голосуйте за перемены.
На несколько мгновений все замирают в растерянности. Даже охранники остановились и озадаченно смотрят, как перед ними танцуют десятки версий Кошки.
При желании Бен сейчас мог бы оставить меня и легко слиться с толпой. Он почти не отличается от остальных Чистых. Неопрятный, мятый спортивный костюм наверняка сейчас в моде, потому что так одеты здесь практически все подростки.
Обычно в глаза бросаюсь я, тем более в костюме Кошки. Но не сегодня. Не в эти минуты. Начни я сейчас выступать с моим номером, никто бы не понял, которая из девушек перед их глазами — настоящая я.
— Вперед! — говорю я Бену и подталкиваю его к колесу. — Затеряйся в толпе.
— Нет, только вместе с тобой. И никак иначе.
— Я найду тебя, — говорю я ему. Это те же самые слова, которые он сказал мне пару дней назад. Они будут искать нас обоих. Порознь нам будет проще скрыться от них.
Бен смотрит на меня. Его прекрасные глаза полны страха и сомнения.
— Доверься мне, — говорю я. — Смотри.
Бен
Хоши отходит от меня на пару шагов и начинает проделывать свои трюки — крутится, вертится, кувыркается, делает сальто, скачет то к одной картинке себя, то к другой, которые сейчас заполонили весь цирк.
Ее голос громко разносится во все стороны.
Мы все состоим из плоти и крови. Мы все чувствуем. Мы все люди.
Голосуйте за правду. Голосуйте за перемены.
Разноцветные огни, аттракционы, колесо обозрения — все вокруг тускнеет и отходит на второй план. Ничто не способно соперничать в яркости с этими парящими в небе Хоши.
На несколько секунд время как будто останавливается. Весь Лондон застыл на месте и стоит затаив дыхание, околдованный этим зрелищем.
Наконец охранники стряхивают с себя оцепенение и направляются к ней. Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону. С какой стати им это делать, когда прямо перед ними выступает самая красивая девушка в мире?
Если их хотя бы на секунду отвлечь, они потом не поймут, которая из них настоящая.
— Эй! — кричу я. — Я здесь!
Они резко поворачивают головы.
— Он там! Хватайте его!
Резко развернувшись, я бегу к очереди на колесо и ныряю в нее. На всякий случай оглядываюсь через плечо. Они следуют за мной.
Энергично работая локтями, я проталкиваюсь сквозь толпу. Охранники пронзительно свистят. Все тотчас начинают оглядываться, пытаясь понять, из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Даже билетеры у колеса отвлеклись от работы.
