Они движутся к нему.
Бен
Я не могу это видеть. Зачем я разрешил ему забраться туда? Почему не остановил?
Эммануил застыл в основании человеческой пирамиды. Его глаза закрыты, губы что-то шепчут. Наверное, молитву.
Я снова поднимаю глаза. Змеи устремились от Хоши к Иезекилю. Он уже освободил ее от кандалов и теперь отчаянно пытается справиться с металлической скобой, удерживающей ее на стуле.
Уфф, готово! Хоши свободна! Первым делом она сбрасывает с головы венок змей. Затем делает шаг вперед. Увы, слишком поздно.
Хошико
Иезекиль с криком падает на пол и бьется в судорогах. Его укусила змея.
Я наклоняюсь и, стряхнув с него змей, подхватываю его на руки. Его глаза полузакрыты, дыхание хриплое и надрывное.
— Помогите ему! Ну, хоть кто-нибудь! Помогите ему! — кричит Бен, а вслед за ним и другие артисты. В зале стоит гробовая тишина. Зрители как завороженные следят за развитием событий. Осмелюсь предположить, что с восторгом.
Я смотрю вниз, обвожу взглядом зал. Что я могу сделать?
Внезапно из ложи для почетных гостей раздается крик:
— Бенедикт, у меня есть антидот!
Отец Бена перегнулся через деревянный балкон и что-то кидает вниз. На сцену, вращаясь на лету, падает стеклянный флакон.
Бен
Я машинально ловлю флакон и поднимаю глаза на отца.
— Это антидот! — кричит он. — Я сказал им, что ты не должен участвовать в шоу. Они дали его мне, чтобы я молчал, если с тобой что-то случится. Он эффективный, но его нужно влить ему в рот немедленно!
За его спиной мать сидит, разинув рот. Лицо брата — зеркальное отражение ее лица. Сабатини наверху вместе с ним. Похоже, он в шоке и не знает, что ему делать.
Я поворачиваюсь и бросаю антидот Хоши. Одной рукой по-прежнему обнимая Иезекиля, она ловко хватает флакон другой.
Я вновь поворачиваюсь к отцу. Если честно, я от него такого не ожидал.
— Спасибо! — кричу я ему.
В его глазах блестят слезы.
— Прости! — кричит он. Остальные зрители растерянно смотрят на нас. — Прости за все!
Хошико
Иезекиль весь покрыт испариной. Сначала он бьется в судорогах, затем как будто каменеет у меня на руках.
Времени задавать вопросы нет. Я быстро отвинчиваю крышечку и вливаю содержимое флакона ему в рот. Его тело тотчас расслабляется. Дыхание восстанавливается. Веки начинают подрагивать.
Как будто почувствовав его слабость, змеи начинают заползать ко мне вверх по ногам, подбираясь к нему.
Я использовала весь антидот. Сколько времени пройдет, прежде чем одного из нас снова укусит змея?
Держа Иезекиля на руках, я стою на самом краешке платформы. Увы, человеческая башня под нами уже обрушилась.
Бен
Хоши стоит на краю водопада, прижимая к себе Иезекиля.
— Соедините руки, — командую я остальным. — Образуйте страховочную сетку!
И мы так и поступаем. Взяв друг друга за руки и вытянув их, мы выстраиваемся в длинную цепочку.
— Мы поймаем его! — кричу я ей.
Хоши смотрит вниз на нас.
Змеи ползут вверх по ее ноге к Иезекилю.
Она отпускает руки и роняет его. Иезекиль падает в нашу гущу.
Мы ловим его.
Хошико
Некоторые зрители разражаются ликующими криками. Я смотрю на них сверху вниз. Что они чувствуют? Каковы их мысли?
Внезапно гремит выстрел. Входные двери распахиваются. Зловеще поблескивает металл. В зал устремляются фигуры в черном.
«Братство». Они здесь. Они пришли вызволить нас отсюда. Они пришли нас спасти. У меня в голове звенят слова, брошенные мне Феликсом:
Пора определиться, циркачка. Ты на чьей стороне? Их или нашей?
Внезапно я знаю, что мне делать.
Бен
Мы все приготовились ловить ее, но Хоши почему-то медлит. Вместо этого она разматывает с тела змею. Подняв ее высоко над головой, она швыряет ее через сцену в зрительный зал. Тотчас раздаются испуганные крики. Люди вскакивают с мест и, давя друг друга, устремляются к выходу.
Хоши продолжает швырять им вслед змей.
Лишь после этого она приседает на краю платформы и, словно пружина, распрямляется в прыжке. Она взлетает вверх и на лету хватает один из побегов плюща, которые оплетают пещеры. Перелетев через всю сцену, она приземляется по ту сторону стеклянных дверей, в зрительном зале.
Она с силой тянет на себя эти двери и, в конце концов, распахивает.
Волки мгновенно поворачиваются. Теперь между ними и Чистыми ничего нет. В зале царит паника. Чистые истошно кричат, толкают друг друга. На лицах каждого написан ужас.
Волкам нельзя показывать, что вам страшно. Они видят в этом проявление слабости. И тотчас нападают на жертву.
Хоши стрелой отскакивает в сторону. Волки со свирепым рыком прыгают со сцены, устремляясь в людскую массу на зеленой поляне.
Я смотрю на деревья. Моя мать, мой брат, мой отец и Сильвио Сабатини в ужасе смотрят на царящий внизу хаос.
— Бен! — кричит мой отец. Я едва слышу отцовский голос, его заглушают истошные крики Чистых. — Прости меня!
Члены братства уже выбежали на сцену. Хоши тоже внизу, рядом со мной. Она хватает меня за руку.
— Бежим! — кричит она. — Там сзади должен быть выход!
— Всем стоять! — выкрикивает одна из вооруженных фигур, размахивая перед нами оружием. — Где мой брат? Где Шон?
— Он мертв! — кричит сверху Сильвио. — Как и все вы в самом ближайшем времени!
— Если он мертв, то вы тоже мертвы! — Террорист поворачивается к зрительному залу и водит туда-сюда стволом своей винтовки.
— Феликс, прекрати! — кричит рядом со мной Хоши.
— Шон жив! — кричу я. — Твой брат жив!
Но он меня не слышит.
Внизу, двигаясь навстречу рвущейся к выходу толпе и подняв руки вверх, прокладывает себе путь одинокая фигура.
— Феликс! Феликс! Прекрати! Я здесь!
Я слышу, как Хоши истошно кричит рядом со мной:
— Феликс, твой брат. Он вон там!
Феликс смотрит на нее, затем на толпу. При виде брата его глаза лезут на лоб. Рука с оружием безвольно опускается.
Шон смотрит на брата и улыбается ему. Его улыбка светится радостью и любовью.
