Чубач открыла было рот, чтобы сказать что-то нехорошее, потом шумно выдохнула и закрыла.
— Есть хотите?
Что ж, хорошее дело. Если к тебе в дом явился незваный гость — обезвредь его едой. Пока этот тюлень, в смысле гость, не догадался, что в еде есть какой-то яд, можешь кормить, поить и рассказывать сказки. И только потом выносить и закапывать труп.
Мысли у меня что-то совсем не радостные, но… я просто прекрасно знаю Сашку. Сейчас ничего не скажет, но потом… А потом я кину в неё Виталиком и буду очень быстро убегать. Виталик — бомбочка концентрированной милоты и мур-мур-мур, ни одна женщина перед ним не устоит, поэтому фора у меня будет приличная.
— Папа! — радостно крикнула вылетевшая Оля и повисла у отца на шее.
Ярослав подхватил её на руки, и на какое-то время оба оказались потеряны для общества. Что интересно, Эля и Коля, последовавшие за старшей сестрой, тоже с радостным визгом кинулись к Ярославу. Удивительное дело, но дети в семье Чубач не делили отцов. Какой пришёл, такого и любят!
— Я тебе помогу, — сказала я, проводив взглядом экс-мужа Сашки и мелких.
— Уж будь любезна.
Так, почти шипим. Хотим разборок. Но пока это сложно. За большим столом вместе с детками надо помнить о манерах.
Уже на кухне Сашка буквально припёрла меня к стенке. Настолько ощутимо, что захотелось спрятаться за тарелку, которую я держала в руках.
— Что он тут делает? — прошипела Сашка. — Я ждала тебя, бутылку вина, сыр и плечо для слёз. А это? Что теперь?
— «Это» не так уж и плохо, — заметила я, осторожно отодвигая Сашку от себя. — Особенно если вспомнить твоё прошлое!
— Но сейчас настоящее, — фыркнула Чубач. — Ты же сама всегда говорила, что нужно выговориться, что нельзя держать в себе!
— Что именно держать? — невинно поинтересовался Ярослав, заходя на кухню.
Сашка гневно сдула с глаз белую прядь, резко развернулась и направилась к плите. Мы с Ярославом переглянулись. В его глазах стояли вопрос и какая-то неуверенность. Мол, может, не стоило приходить?
Ну нет. Не я же за вас буду склеивать разбитое счастье! Сами давайте, пыхтите уж. А то так и будете ходить вокруг да около и страдать, страдать, страдать.
— Держать? — невинно повторила я. — Судьбу в своих руках, например. Мы с Сашкой заговорили про духовное.
— Предлагаю перейти к материальному, — буркнула подруга. — И садитесь уже, а то всё остынет.
Готовит она как бог. Грибной суп чудесен. И свежий хлеб, и сырная намазка, и сказочно ароматный чай.
Дети остались ужасно довольны, Ярослав стал ещё печальнее, смотрел на Сашку, словно котик из «Шрэка». Особенно когда та не видела.
Разговор шёл на совершенно разные темы. И всё было прекрасно ровно до того момента, когда я случайно упомянула нашу гостиную. А Ярослав возьми и кивни, да ещё и поддакни, что планировка ничего, конечно, но всё равно стоит заняться интерьером.
В этот момент Сашка осторожно спустила на пол Элю, которую тут же ухватила за руку Оля и потянула в комнату.
— Мама? — спросил белокурый Коля, глядя то на Сашку, то на Ярослава.
— Иди пока с сестричками, зайчик, — ласково попросила Сашка. — Я скоро приду.
Колька кивнул и пошёл за непоседливыми девчонками, но при этом несколько раз оглянулся.
Особенно пристально посмотрел на Ярослава, словно посылал безмолвные лучи поддержки. Такая она, мужская солидарность. Даже в детсадовском возрасте.
— А теперь… — чересчур мягко произнесла Сашка, намазывая хлеб творожным сыром, и мне резко захотелось оказаться по другую сторону входной двери. — Можно я немного уточню…
Пауза. Воздух почему-то стал вязким, словно густая смола.
— Что именно, дорогая? — поинтересовался Ярослав, будто и понятия не имел, о чём сейчас спросит любимая уже не жена.
— Откуда тебе… дорогой, известно, какой интерьер в квартире Виты? — чуть ли не скрежеща зубами, спросила Сашка.
Упс, мне это не нравится. А говорит, что не ревнует.
— О, это очень легко, — совершенно невинно ответил он, — оттуда же, откуда она знает цвет моих боксёров.
Я подавилась чаем; зазвонил телефон; с улицы донёсся визг сигнализации.
— Что-о-о? — зарычала Чубач.
— А что ты ду… — начал было Ярослав.
О, Руслан звонит! Кажется, я готова его расцеловать, вот даже прямо сейчас трубку возьму.
— Алло! Я уже выхожу, — протараторила я, вскакивая из-за стола.
— Откуда? — оторопел Руслан.
Экс-супруги забыли о разгорающейся ссоре и уставились на меня. Сидела-сидела, и тут вам здрасьте!
— От Сашеньки, — проворковала я, уже на ходу натягивая сапоги и куртку. Получалось через раз, но это уже мелочи! — Пятьдесят пятый дом, возле салона красоты «Диана Соул». Вы уже подъехали? Бегу!
— Вита, вы пили? — осторожно уточнил Руслан.
— И это тоже, — не стала отнекиваться я, — всё как вы скажете. Саша, закрой дверь!
— Ты куда? — только и смогла крикнуть она.
— Целую крепко, ваша Репка, — отмазалась я, захлопывая за собой дверь и сбегая по лестнице.
Сами, детки, теперь сами!
Глава 13
Поезд и голодная женщина
— И так, я жду объяснений, — сообщил Руслан, сложив руки на груди.
И тон был почти суровый, и взгляд зелёных глаз — нарочито притягательный. По логике, я должна тут же раскаяться, начать сминать салфеточку, потупиться и лепетать что-то в своё оправдание.
Но как лепетать, когда на столе вот лежат роллы «Филадельфия», например? Целый сет?
Я девчонка из простых, к изыскам не привыкла, мне вполне по вкусу лосось и сыр. Поэтому и веду себя соответственно. А то, что мужчина, вообще-то не собиравшийся неизвестно куда за мной ехать, приехал, забрал, привёз домой да ещё и заказал такой чудесный ужин, не оставило шанса на раскаяние.
В одно рыло за один раз смолотить весь сет — очень немило, потом животом будет маяться. Поэтому я, как женщина сердобольная и отзывчивая, должна ему непременно помочь!
Всё ради его здоровья, ничего больше! А то, что я забочусь о нём как о соседе и начальнике, только увеличивает количество плюсов в мою карму!
В общем, крайне довольная собой, я уминала ужин и рассказывала историю Сашки. Правда, не уточняла, что Ярослав и есть тот мужик в трусах, с которым Руслан столкнулся тут в гостиной. Назвала его Славой, мол, такой вот Славик, ничего личного.
Говорило во мне исключительно женское коварство. Ну и прозорливость немного. Никогда не знаешь, в какой момент жизни тебе пригодится чужой мужик в трусах.
