Рон устроил нам запись подешевле, используя невостребованное время в Electric Lady. Если очередная группа заканчивала работу в полдень, а другая появлялась только ближе к вечеру, то мы записывались. Часто мы ждали до ночи в надежде, что другая группа закончит к часу-двум, и у нас будет время поработать. Это всегда напоминало игру в кости: иногда мы целый день сидели-ждали, но урывали только пару часов.
Именно во время этих сессий я впервые увидел кокаин. Одна суперпопулярная группа работала в студии A ночью, а мы — в студии В. Мне каким-то образом удалось уболтать их и посидеть с ними, пока они пишутся. Вдруг один из них со словами «Мне нужен свежий воздух» достал флакон «Эксцедрина» (продающееся без рецепта обезболивающее, смесь парацетамола, аспирина и кофеина. — Прим. пер.), высыпал из него немного порошка и носом втянул его.
Чуть позже этот парень заглянул к нам в студию послушать вокал, который мы только что записали для одной композиции. Поскольку его группа как раз славилась очень крутым многоголосьем, я понадеялся, что он даст совет, потому что в нашей песне голоса явно требовали доработки. А он пришел с этой своей баночкой. Послушав песню, сказал: «Чувак, здорово звучит». Я себя каким-то дураком почувствовал: я ж знаю, что это не здорово звучит. Может, он просто нанюхался и болтал. Не знаю.
А потом зашел его товарищ по группе и спросил, не может ли кто из нас свести его с какой-нибудь девчонкой. Я ушам своим поверить не мог: они же реальные звезды, при этом один просит случайных людей в студии подогнать ему девочку, другой все время нюхает из флакончика и не может понять, говно песня или нет… неужели такова жизнь рок-звезд?
Когда мы стали записываться — хоть и так вот хаотично — наша база в Чайнатауне стала уже нужна не так часто. Но однажды днем мы высадились в нашем лофте. «Ой, а где журавль микрофонный? — удивился я. — И где усилки? А барабаны куда делись? Черт подери, нас ограбили!»
Мы знали, конечно, что в здание заходят люди. К нам на репетицию как-то раз завалился беглый пациент местной психушки — в зеленом больничном халате, босиком. Но мы совершенно не ожидали, что кто-нибудь взломает окно, выходящее на пожарную лестницу. Окно было защищено стальным листом и навесным замком. Ну или мы думали, что защищено.
Комната лишилась воздуха. Не знаю, о чем подумали ребята, меня интересовало одно: как мы все это переживем?
Отбросит это нас назад? Разумеется. Но я всегда смотрел на вещи шире.
Нам на самом деле все это уже не нужно, мы же записываем альбом в студии Electric Lady! Как нам повезло!
Понадобятся гитары — одолжим. Нет барабанов — сыграем на картонных ящиках. В любом случае, репетировать нам сейчас не нужно. Все время мы проводили в студии и пользовались тамошним оборудованием.
Но определенно мне требовалось больше денег, чтобы купить новое оборудование. Мы с Джином также хотели купить усилители, чтобы играть концерты на наших условиях. Так что я стал чаще выезжать на линию. Один из моих излюбленных маршрутов — до Мэдисон-сквер-гарден, легендарного концертного зала в центре Манхэттена. Пока Wicked Lester скатывался вниз, Элвис в июне 1972 года давал там четыре концерта. В один из тех вечеров я посадил нескольких пассажиров.
— Куда?
— Мэдисон-сквер-гарден.
Я улыбнулся.
Никогда не забуду тот вечер, когда я остановился у тротуара напротив Мэдисона. Потому что во всей неразберихе, пока все это множество народа шло смотреть на Короля во всех его роскошных блестках, у меня в голове билась одна мысль: в один прекрасный день я буду выступать тут, и люди будут брать такси до моего концерта.
13
Альбом группы Wicked Records был закончен к финалу 1972 года. Мы записали несколько наших песен, но при этом еще и довольно много чужих — тех, которые Рон взял в паблишинговых компаниях. Некоторым песням добавили эффект «вау-вау», другим — духовую секцию. Мы, в общем, делали то, что нам велели, в результате получился ужас-ужас.
Нас с Джином от получившегося альбома тошнило. Мы посидели вдвоем, подумали, поговорили и пришли к выводу, что этот альбом мы выпускать не хотим. На самом деле мы в этой группе играть больше не хотели. Все получалось не так, как мы надеялись. Так что мы решили альбом похерить, а с ребятами разойтись в разные стороны. Легко сказать — трудно сделать, как оказалось. Тони, барабанщик, сказал, что от своей части контракта не откажется. Так что из группы ушли мы с Джином.
На тот момент у нас не осталось ни группы, ни лейбла, ни почти ничего из оборудования. Но то, из-за чего мы с Джином сработались, сейчас засияло в полную силу. Просто у нас один ответ на все преграды и неприятности.
Нет группы, лейбла, аппарата?
Нет проблем.
Первым делом нам с Джином требовалась новая репетиционная база. Мы не собирались хранить свое новое оборудование на базе, пока его не сопрут. Мы нашли некое помещение в доме номер 10 на восточной 23-й улице, называвшееся Jams. Сначала снимали помещение на верхнем этаже по часам. Все равно у нас все еще не было аппарата, который нужно было бы там хранить, а носить все время акустические гитары — ну, это не проблема. Вскоре нижнее помещение освободилось для месячной аренды, и мы его сняли.
Окна этого помещения были, опять-таки, защищены стальными листами. Сама комната — большая и пустая. Стены и потолок мы обшили выброшенными картонными коробками из-под яиц, надеясь таким образом усилить звукоизоляцию. Джин туда притащил матрас, на случай если придется ночевать на базе. А еще у нас там была пара шатких стульев. Общая атмосфера слегка навевала клаустрофобию, частично оттого, что мы там проводили очень много времени.
Мы с Джином обсуждали, куда двигаться, и очень скоро выяснили, что оба хотим породить нового зверя — причем такого, у которого и звук, и внешний вид — все едино. Ну, то есть почти во всем полную противоположность группе Wicked Lester. Та группа играла все и не пойми что, а мы хотели сузить стиль. А что касается внешнего вида — то в Wicked Lester могли бы играть любые парни с улицы.
Мы понимали, что нам нужно сформулировать нашу миссию, чтобы придумать адекватное сочетание звучания и имиджа. Я дал Джину послушать концептуальный альбом S.F. Sorrow группы The Pretty Things, а также записи Move и Slade. Изначально я хотел в группе двух барабанщиков, двух басистов и двух гитаристов — чтоб получился такой типа рок-оркестр, в колее Роя Вуда (Move) после того, как он ушел из Electric Light Orchestra и собрал Wizard — то есть построить эдакую большую стену звука. Но при этом мне хотелось, чтоб все было плотно и собранно. Вот как бы я ни любил Led Zeppelin, я понимал, что джем-бэндом (группа, в которой все музыканты импровизируют подолгу. — Прим. пер.) мы никогда не будем. Ну не умеем мы растягивать песенки на 15 минут. Для этого нужен музыкальный «словарь» для продвинутого уровня, а мы им просто не обладали, так что заниматься подобным нам было бы и бесполезно, и скучно.
