Без Билла ничего подобного бы не организовалось.
Существует такой миф, что мы, музыканты, с самого начала участвовали в этом грандиозном плане. Это не так. Про мерчендайзинг мы ничего не знали, никаких идей не было. Никто из группы к мерч-плану не привлекался. В конце концов и мы тоже стали прикладывать руку к мерчендайзингу, но произошло это совсем не сразу, позже, со временем. Мы создали лекало: музыка — наша, грим — тоже наш, но почти все остальное — это Билл. Конечно, мы были центром, ядром для всего происходящего, но к тому, чтобы продвинуть имидж KISS через товары, — к этому мы имели не более отношения, чем к огненному дыханию и поднимающейся барабанной установке. Я сам свято верю в продвижение команды, потому что ты хорош настолько, насколько хороша твоя команда. Игру выигрывает именно команда. Мы не были блистательными бизнесменами, и за нами не стояла какая-нибудь великая фирма с Мэдисон-авеню. Был один лишь Билл, которого, как и нас, не сдерживали какие-то придуманные ограничения. Он просто пер вперед, чутьем понимая, что он может свершить.
Билл намеревался максимизировать наш потенциал на всех фронтах. Конечно, он не собирался делать нам маркетинг как, скажем, у Led Zeppelin. Мы же могли предложить нечто большее, чем просто музыка, — мы прямо сами просились на мерчендайзинг, хоть поначалу и сами того не понимали. В те годы над широтой брендированных киссовских товаров некоторые смеялись. Но я вспоминал The Beatles. Когда битлы прославились, вы могли купить битловские куклы и футболки, и что здесь не так? Нет, понятно, что никто не захотел бы купить кукол в виде музыкантов Deep Purple — а, собственно, с какой стати, кому они нужны? При всем уважении к их музыке, в то время у большинства групп не было какого-то ясного имиджа: запомнить, как музыканты выглядят, было сложно. KISS обладали визуальной привлекательностью. Это было врожденным свойством KISS. Прелестью KISS. Так что я вполне понимал желание продвигать нас таким путем. И я ни секунды не думал, что это уменьшит внимание к музыке группы.
Я просто хотел быть уверенным в том, что любой товар несет смысл. В этом вопросе мы с Джином разнились. Вот, например, как бывало. К нам приходят и говорят: давайте наладим выпуск тортов под маркой «KISS». Джин тут же: давайте, только чтоб тортик десять футов в высоту, и вокруг гирлянды мерцали. А я говорил: «Отлично, но из чего эти торты, какой у них вкус? Нет, все это оформление — крутое, но торт сам по себе, внутри, должен быть отменным. Иначе мы не участвуем». Шипение — это здорово, но нужен стейк. И я за это беспокоился когда мерчендайзинг, что называется, пошел в народ. Я иногда думал: а как далеко можно с ним зайти, ну когда будет уже слишком далеко? На тот момент ответ был прост: никогда. Все товары казались уместными. Нет, это прямо феномен настоящий: радиоприемники «KISS», мотоциклы «KISS», ланчбоксы «KISS».
Когда биллова концепция мерчендайзинга стала приносить деньги и альбом Alive! в то же время продолжал уверенно продаваться, я, надо сказать, был впечатлен. Было дико приятно узнавать, сколько там тебе на личный счет упало денег. При этом все еще получали довольно скромные зарплаты, и деньги на счетах трогать пока что не могли, но нам говорили, сколько их. Но, опять-таки, о делах мы мало что знали. Мы не понимали эти разные потоки выручки, откуда они и куда текут. Вообще ничего подобного.
В середине всей этой движухи к нам пришел Хауард Маркс, бывший босс Билла, и предложил нам финансовый менеджмент. Хауард владел рекламным агентством, которое, кстати, разработало обложку Alive! а потом еще и великолепнейшие обложки для наших следующих трех альбомов. Хауард нам сказал: «В этом бизнесе полно акул, так что вам по-любому придется нанимать кого-то, кто будет следить за вашими деньгами».
Так получилось, что у Хауарда был друг — богатый бизнесмен в Кливленде, по имени Карл Гликман. Хауард решил с этим другом создать компанию по управлению нашими финансами. И то, что он охранял наше богатство, сделало его как бы членом нашей семьи.
Насколько это круто? Как нам везет?
Новая финансовая компания «Гликман — Маркс» регулярно проводила с нами собрания, на которых сообщала новости про наши деньги, а вскоре они стали отправлять с нами в турне специального человека, который выполнял функцию бухгалтера на выезде. Нам в голову не приходило, что в турне тяга этого деятеля к изысканным винам, дорогой еде и небесплатному общению могли ставить под угрозу выручку от концертов. А что мы таки заметили — так это то, что компания создает нам личные финансовые портфели. Я имею в виду — ого, смотрите, у нас промышленный парк в Цинциннати.
На собраниях мы задавали вопросы типа «Сколько мы зарабатываем?», а не «Какая у нас прибыль?». А поскольку ответ на первый вопрос звучал довольно внушительно для таких детишек, как мы, которые никогда не имели дела с настоящими деньгами, то мы никогда не задавали следующий отсюда логичный вопрос: «А вы сколько зарабатываете?» Билл вскоре снял под офис целый этаж в здании на Мэдисон-авеню, 645, а потом в том же здании и еще один этаж.
Прекрасный осколок истории: с чего начиналась Армия KISS. А начал все это Билл Старки
Маркетинг Билла, основанный на продвижении нашего имиджа, повысил нашу узнаваемость за пределами рок-аудитории. Однажды в Нью-Йорке я отправился днем в джинсовый магазин на 59-й улице. Касса там стояла на стеклянном стеллаже, а к стеллажу этому прилеплена была наклейка, которую Билл распространял в качестве рекламы альбома Destroyer, — с фантастическим, в стиле графического романа, изображением нас четверых, нарисованное для обложки Кеном Келли. Пока я тыркался по магазину, разглядывая вещи, к кассе подошел какой-то маленький ребенок. Мальчик — ему было года четыре, не больше — показал на наклейку и сказал: «KISS».
Круто. Мы — больше, чем группа.
Группа создает музыку, феномен — влияет на общество. И вот если такой малыш, который даже не знает еще, что такое музыка, узнал KISS, то… разве мы не феномен?
Вскоре после этого, в мае 1976 года, мы полетели в Англию на двухмесячный европейский тур. Для меня Англия в музыкальном плане представляла собою святую землю. Все, что я любил, родилось там. А у нас даже было запланировано два вечера в лондонском Хаммерсмит-Одеоне, том самом, где столько моих любимых групп сыграли столько своих легендарных концертов.
Но как только мы приземлились, я возненавидел ее. В Соединенных Штатах мы уже стали очень популярной группой. А в Англии и остальной Европе надо было снова все всем доказывать. Мы снова оказались на клетке номер ноль — никто и звать никак. Спасибо Господу за фэнов. Английские, как и наши на родине, когда мы только начинали, были сумасшедше преданы нам. С другой стороны, кормили нас в Англии ужасно, а транспорт у них совершенно архаичный. Люди, которые за что-то отвечали, были очень тяжелыми. Предприниматели испытывали извращенную гордость за то, что ты не мог неделю получить вещи из сухой чистки. Кондиционеры отсутствовали, а жалкий кусочек льда в бокал ты мог получить только после мольбы. Это все служило значками почета этим старым хранителям Британской империи.
