На стадии планирования стало очевидно, что это затея отнимет у нас не год нашей жизни, а внушительный отрезок длиной в несколько лет. Док говорил о том, чтобы каждый вкладывал свое время и усилия в воссоединение группы. Несмотря на то что Джин выражал энтузиазм, я предупредил Дока: «Я уже смотрел это кино и знаю, чем оно заканчивается». Док заверил меня, что сможет устроить так, чтобы каждый из участников был вовлечен, но я знал неизбежную правду. Мне нравилось ставить перед собой высокие цели, но Доку также было необходимо понять и принять суровую реальность.
Адреналин зашкаливал, между нами проскакивали искры, когда мы озвучивали бесконечные идеи для грядущего турне. Джин продолжал докучать Доку с тем, чтобы KISS появились на обложках журналов «Time» и «Newsweek». Брюсу Спрингстину удалось засветиться в обоих изданиях, благодаря своему хиту «Born in the U.S.A.», а теперь Доку предстояло устроить то же самое для нас. «Джин, — сказал Док, — единственный способ попасть на обложку этих журналов — это если ты застрелишь президента в своем гриме».
Док свой парень.
Поскольку наше воссоединение приобретало четкие очертания, нам пришлось сообщить об этом Эрику Сингеру и Брюсу Кулику. Мы запланировали встречу у Джина дома. Вряд ли парни думали, что воссоединение возможно, потому что были свидетелями того, как Питер и Эйс играли во время репетиции «MTV Unplugged».
Потом я узнал, что на этой встрече они готовились обсуждать работу над нашей следующей пластинкой Carnival of Souls.
Новости их ошарашили. Эрик и Брюс помрачнели, но мы заверили, что будем держать их в штате, пока они обдумывают свои следующие действия. Эрик всегда был немного циничным и относился к себе как к наемнику. Даже тогда он уже был барабанщиком на все руки, который работал со многими группами, — ему это позволяло мастерство. И все же это известие его задело.
Мы не хотели обидеть парней, но я до сих пор чувствую себя паршиво. «Не зря это называется “музыкальный бизнес”, — произнес Эрик, дав понять, что он принял наше решение. — Я ценю, что у вас, ребята, хватило смелости сообщить мне это в лицо». Полагаю, что в его карьере отношения не всегда складывались подобным образом. Такие вещи имеют для меня колоссальное значение. Например, я никогда не расстаюсь с девушками по телефону, и когда мы разорвали связь с Биллом Окоином, я лично прилетел в Нью-Йорк. Это всегда вопрос уважения, и Эрик и Брюс заслуживали его как никто другой, потому что внесли значительный вклад в группу. Брюс, как и всегда, повел себя мужественно. «Я понял, — сказал он, — воссоединение — это счастливый билет».
Ожидаемо потребовалось много споров с представителями Питера и Эйса, чтобы заключить сделку. Эйс настаивал на том, что ему причитается больше денег, чем Питеру, потому что, как выразился Эйс, он стоил больше Питера. «Питер ничего не сделал, — настаивал Эйс, — я популярнее, чем он». Учитывая все эти случаи, когда Эйс бросал Питера на произвол судьбы, у него должны были вырасти мускулы, как у профессионального культуриста. И все же Питер считал его своим товарищем по команде и другом, независимо от того, сколько раз Эйс предлагал Питера на роль жертвенного агнца.
Я часто слышал пословицу: «Коней на переправе не меняют». Поэтому мы заранее прописали все в контракте: основные правила и последствия за их несоблюдение, все, что нам разрешалось и не разрешалось делать. Но самое главное — мы репетировали и наблюдали за нашей реакцией на совместную работу в рамках четко прописанных правил. Ничего не оставляли на волю случая. Сюда же входили занятия с персональными тренерами — не только для Питера и Эйса, но и для меня с Джином. Нам хотелось, чтобы группа выглядела так, как нас запомнили фанаты. Чего мне точно не хотелось, это чтобы зрители увидели кучку полных парней в колготках. Наши тренеры не были бодибилдерами — речь шла о кардиотренировках и базовой силе. Несмотря на это, парень, занимавшийся с Питером, был ошеломлен — не только тем, насколько слабым и невыносливым был его подопечный, но также и тем, каким ленивым он был. Тренер сказал, что он словно работал со стариком. Питер страшно не любил тренироваться и зачастую выходил из себя по поводу какой-нибудь мелочи.
Ну а Эйс, по своему обыкновению, бил баклуши. Но он хотя бы уделял этому время. Параллельно с физическими тренировками мы начали репетировать, точнее попытались это сделать. Мы собрались в Лос-Анджелесе в марте, планируя репетировать в течение несколько месяцев. Для этих шоу было жизненно необходимо выглядеть и звучать великолепно — мы конкурировали не только с нашим прошлым, но и с воспоминаниями людей о нашем прошлом. Именно так я воспринимал этот вызов. Нам предстояло воссоздать ту атмосферу, которая так сильно впечатляла людей в те времена, когда наши шоу были уникальными в своем роде. К 90-м годам куда ни плюнь — у всех были концерты с пиротехникой и какими-нибудь элементами, позаимствованными у KISS. Для этого требовались лишь деньги. Нам предстояло поднять планку качества.
Затем Эйс спросил: «Зачем нам репетировать? Я знаю эти песни как свои пять пальцев». Скоро выяснилось, что он не очень-то хорошо знал свои пять пальцев. С Питером тоже были свои проблемы. Не имело смысла репетировать вместе. Питер и Эйс не знали материала, не знали своих партий. Я позвонил Томми Тейеру. Он знал наши музыку от и до и стал бы хорошим тренером. Мы хотели быть верными оригинальным версиям наших классических песен с Kiss Alive! «Послушай, Томми, — сказал я ему, — нам нужно, чтобы ты встретился с Питером один на один в репетиционной студии. Только ты и он. Ты на гитаре, он за барабанами. Тебе нужно будет пройтись с ним по всем песням и убедиться, что он в курсе, что делает».
После первого дня персональной работы с Питером Томми позвонил мне. Звучал он очень серьезно: «Пол, я не знаю, как бы получше выразиться».
Ой-ой.
«Я, как никто другой, хочу, чтобы у вас все получилось, — продолжил Томми, — но я должен быть честен с тобой: понятия не имею, как вы, ребята, сможете все это провернуть». Он сделал паузу. Тогда я засмеялся. Я предположил, он шутит. «Нет, я серьезно, — сказал Томми. — Играть с Питером — все равно что играть с кем-то, кто только сегодня взял в руки барабанные палочки. Такое впечатление, словно он никогда не играл до этого. Он ничего не помнит и не может играть».
Почему-то я не удивился. Мало того, что за эти годы Питер не вырос как музыкант и не оттачивал свое ремесло, он полностью забил на него. Я все еще надеялся привести его в чувство. «Дай ему еще несколько дней, — сказал я, — у тебя получится».
Томми продолжил заниматься с ним, записывая их уроки на кассеты, а затем привозил их мне или играл, или включал по телефону. Мне было неловко слушать эти записи. Порой Томми делал мягкие замечания, что-то вроде: «Может быть, этот последний отрывок звучит не совсем правильно…» Тогда Питер агрессивно накидывался на него: «Твою мать, не учи меня, как нужно играть на барабанах!» Это была неблагодарная работа: терпеливо сносить злость Питера. И все ради чего? Чтобы Томми-гитарист мог научить Питера, некогда профессионального барабанщика, играть на своих барабанах.
В конце концов Томми научил Питера исполнять партии так же, как хозяин обучает своего пса трюкам. Это не имело ничего общего с музыкой. Но, о чудо, через несколько недель дела пошли на лад. Питер выучил свои трюки и смог играть «Strutter». Мы снова попробовали репетировать как группа. Но теперь мы поняли, что за нами не поспевал Эйс. Я был потрясен, увидев, во что превратились эти парни и как наплевательски они отнеслись к своим талантам.
