Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.
– Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! – сказала сестричка наставительно.
Я, конечно, согласилась – а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.
После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск, не стала, отложила на потом.
Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них – новая, то есть я теперь по всем фронтам и даже в прошлом красотка… Что ж, значит, буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?
Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки – пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.
Притом что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.
Учитывая, что было утро понедельника и приличные люди вот так не приходят, я решила – это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше – дверь перепутал.
Тем удивительнее было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.
– Маша, – сказал он осторожно. – Это к тебе.
А?
Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.
Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый – чуть менее взрослый и накачанный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.
Конечно, следовало позвонить в скорую и сдаться, но я проявила слабость – подошла к двери, чтобы получше рассмотреть этот восхитительный глюк.
Ну а он… Он внезапно заговорил:
– Привет, Машунь.
Споткнулась, одновременно радуясь, что кружка с кофе осталась на кухне. Тут же судорожно вздохнула, ища в себе силы всё-таки позвонить в скорую, а он…
– Это тебе, – и протянул цветы.
– Маш, это из-за него ты вчера плакала? – спросила мама подозрительно.
Я хотела кивнуть, но сдержалась. Какая-то часть мозга подумала – зачем устраивать Алексу, пусть даже наглюченному, такую подставу?
– Машунь? – позвал Волков и нахмурился. – Ты почему плакала?
Тут я всё-таки решила позаботиться о своём психическом здоровье и прогнать эту галлюцинацию. Что именно делать – не знала, поэтому начала с малого – сказала уверенно и вслух:
– Ты не существуешь!
Волков застыл на секунду, а потом заломил бровь и переспросил:
– Кто не существует? Я?
Ещё секунда, и букетик, кстати, совершенно материальный, у меня отобрали – мама вынула из обессиленных пальцев, чтобы тут же удалиться, оставив нас с Волковым один на один.
Она ушла, а я протянула руку и осторожно потрогала бывшего идейного противника…
Почему бывшего? Так ведь он признал, что романтическое фэнтези – лучший жанр в мире!
– А-алекс? – тихо уточнила я.
В ответ услышала:
– Машунь, с тобой всё в порядке?
Отрицательно качнула головой, сказала:
– Тебя не может тут быть. Ты…
– Существую! – перебил Алекс недовольно. Словно усомниться в его существовании – грех.
Я снова мотнула головой и повторила:
– Тебя не может тут быть. Ты адреса моего не знаешь.
По мужским губам скользнула знакомая, не лишенная самодовольства улыбка, и кое-кто ответил:
– Твой адрес, Машунь, я ещё в прошлый раз узнал.
Это было словно капля ледяной воды на нос: вроде отрезвляюще, но не очень.
– Как? – хмуро вопросила я.
– У тебя такая замечательная фамилия, Брехунько… – протянул он. – Такая уникальная, что найти очень просто, особенно когда есть кое-какие связи в органах.
– Так тебе «органы» мой адрес выдали? – Я снова нахмурилась. – Это же незаконно.
В ответ прозвучало:
– Брехунько, не нуди.
Кто нудит? Я?
Я вновь судорожно глотнула воздуха, а Алекс весело фыркнул:
– Что? До сих пор не веришь?
Я промолчала. Верю, но не совсем. Почти.
– А если так? – Алекс шагнул навстречу, сокращая расстояние до нуля, и обвил рукой талию. Сразу почувствовала его тепло, его материальность, вот только…
– Хорошо. Ты знаешь мой адрес, но как ты здесь оказался? В смысле ты же должен быть в Питере.
– Я приехал, Машунь, – ответил Волков терпеливо. – Сел в машину, завёл мотор и вот я здесь.
– Ты… ехал всю ночь? – уточнила я недоумённо.
– Да.
Теперь я растерялась, а спустя секунду услышала:
– Машунь, ты что, не рада?
Я… я…
– Хорошо, – вновь подал голос Волков. – А если так?
Он наклонился, даря лёгкий поцелуй, и тут же поцеловал по-настоящему. Так же, как целовал всего сутки назад, в нашу «брачную ночь». И чем дальше продвигался его наглющий язык, тем чётче становилось понимание – всё-таки не мерещится. Алекс Волков, мой фэнтезийный антипод, здесь.
Здесь? Нет, правда здесь?
Я оттолкнула бывшего властелина, разрывая поцелуй, и уставилась круглыми глазами. Потом взвизгнула, ощущая, как меня накрывает волной радости:
– Ты правда существуешь? Ты правда приехал?
– Да. Да, и ещё раз да.
– У-и-и! – сказала я, чтобы тут же броситься к нему на шею.
– Ну неужели, – пробормотало Его Ехидство.
– У-и-и! – повторила я, не сдержавшись.
Но дальше – больше… Стоило выпустить Волкова из захвата, руку перехватили и ловко надели на неё то самое кольцо.
– Как? – Я потрясённо смотрела на три тонкие полоски золота и россыпь бриллиантов.
– А вот так, Маша.
Новый, на сей раз подозрительный взгляд на Алекса, и я уточнила:
