– Да, все, и развалюху тоже… Ой, простите…
Она ведь говорила о родном доме Мадлен, который построил ее отец. Мадлен бесстрастно отмахнулась: не извиняйтесь. Леонс замялась, а потом решилась продолжать:
– Я думаю, что теперь, когда я сделала все, что вы хотели…
– И что?
– Я бы очень хотела получить назад свой паспорт.
– Мне жаль, но это невозможно.
Леонс горела желанием сбежать из Франции. Она знала, куда поедет и как это сделает, она уже давно все обдумала. Ей не хватало только денег. Их у нее не было. Единственным человеком, у которого она могла бы их украсть, был Жубер, а у того денег уже не было. Оказавшись между двух огней – с одной стороны Мадлен, державшая ее за горло, а с другой – Робер, который дрожал от удовольствия, когда ему приказывали преступить закон, – Леонс уже не представляла, будет ли конец у этой истории.
Кстати, зачем далеко ходить.
Прошло два дня.
Они стояли перед искусно сделанным огромным чугунным сейфом фирмы «Мерклен & Дитлин», который господин Перикур установил перед войной. Величественный, потемневший от времени, с графитовыми и латунными вставками. Сейф был всегда, сколько Гюстав помнил, и когда Жубер приобрел особняк, у него не нашлось смелости заменить его на новый. Это была устаревшая модель, с которой любой опытный взломщик покончил бы одним махом. Робер, заметно утративший сноровку, если когда-либо и имел ее, разумеется, оказался не в состоянии справиться с ним. Стоя на коленях и с жадностью глядя на сейф, он достал какие-то инструменты и принялся царапать металл рядом с замком. Леонс с недоверием следила за его работой: ему редко что-либо удавалось с первого раза.
– Может, пока хватит, дорогой, как думаешь?
– Еще разочек.
Он сделал еще пару дополнительных царапин и отступил, чтобы полюбоваться на результат: ему нравилось.
Тем временем Леонс открыла глобус, в котором, как ей было известно, поскольку она неисчислимое количество раз шпионила за мужем, Жубер хранил большой плоский ключ от сейфа. Она отперла тяжелую дверцу. Они стащили планы, папки, вывалили содержимое ящиков посреди комнаты, как приказала Мадлен. Робер был в восторге – как подросток во время боя на подушках. Воспользовавшись ситуацией, Леонс завладела конвертом, который вечером принес ей огромное разочарование. Она надеялась найти там небольшое состояние, чтобы купить себе паспорт, билет на корабль или на самолет и исчезнуть, оставив Мадлен с ее проблемами. Там оказалось две тысячи франков. Роберу она не сказала: он растратил бы деньги на скачках, не дожидаясь конца недели.
Покончив с порученным ему простейшим заданием, которое на его месте сделал бы каждый, Робер принялся бегать по всему дому, охая и ахая.
– Эй, повнимательней там! – орал он, как будто Леонс не знала помещения.
Он нашел столовое серебро и рассовывал по карманам вилки и ножи.
– Но, дорогой мой, мы не сможем взять это – они слишком тяжелые!
На мгновение он задумался. Вес столовых приборов показался ему серьезным аргументом, но как только Леонс отвернулась, он не смог удержаться и засунул в карман куртки коробку с кофейными ложечками.
Леонс собрала все украшения, обчистила даже кошелек, которым прислуга пользовалась для повседневных трат, с деньгами на хозяйство. Робер продолжил свою прогулку по дому. Он шагал широко, словно любопытный будущий покупатель, пока не наткнулся на большую кровать с балдахином, которой не пользовались с тех пор, как у Леонс появилась своя спальня, а у Гюстава – своя, то есть со дня их бракосочетания. Робер был сражен кремовым навесом, колоннами со скульптурами ангелочков с пухлыми попками, покрывалом с фестонами…
– Это и правда…
Он еще искал подходящее слово, когда к нему присоединилась Леонс.
– Ты что здесь делаешь, дорогой мой?
Не успела она закрыть рот, как он схватил ее и завалил на матрас.
– Нет, Робер, невозможно! – завопила она. – У нас нет времени.
Он бросил куртку на пол, ложечки громко зазвенели, но Леонс даже не успела этого заметить, Робер был на ней.
– Не сейчас, Робер!
Если вернется Жубер, случится катастрофа. Леонс шептала: нет, нет, но в то же время приподнималась, чтобы он снял с нее юбку, и, бог ты мой, как же это ей каждый раз нравилось, а он уже пробуравил ее так, что у нее перехватило дыхание. Если бы в комнате появился Гюстав, она не только не услышала бы его, но и ни на секунду не перестала бы раскачиваться на этом канате, который выжимал из нее слезы. Она издавала протяжные хриплые крики, глаза у нее вылезли из орбит, она рухнула, опустошенная, безжизненная, и сразу же заснула.
– Ну что, не надо было? – спросил Робер.
Сколько же времени она так пролежала? Который час? Она приподнялась на локте. Ай-ай-ай, ну и дела, ну просто сил нет. Она дремала всего несколько минут. Ты не мог бы передать мне юбку? Она смеялась: ну ты и…
Они схватили добычу, спустились.
– Робер!
Леонс указывала на стеклянную дверь.
– Да, вот дерьмо!
Он забыл о том, что должен был сделать.
– Как она там говорила?
Мадлен все объяснила. Ударом локтя Робер вдребезги разбил стекло, они вышли через черный ход в задней части дома и углубились в сад, ведущий на улицу. Леонс чувствовала, что ноги у нее как ватные.
Они не встретили Жубера, который заскочил совсем ненадолго в конце дня, около семи. Ах, господин Жубер – кухарка прямо обезумела. Она только что вернулась, ах-ах, от волнения у нее перехватило горло, господин Жубер. Она как могла пыталась объясниться.
– Где супруга? – спросил он.
Та не видела хозяйку с утра (это ужас, ужас). Он прошелся вдоль приоткрытой стеклянной двери, увидел разбитое стекло, но, только добравшись до своего кабинета (я сразу и не поняла…), осознал масштаб катастрофы. Дверца сейфа широко распахнута (меня это напугало, честно говоря), ящики на полу… Он испытывал такой шок, что не мог собраться с мыслями (и тогда я позвонила в полицию).
– Что? Кому вы позвонили?
Он бы, разумеется, и сам это сделал, но его застали врасплох. Ему не хватало пары минут, чтобы подумать, но было уже поздно.
– Есть кто-нибудь?
Голос доносился снизу. Жубер оттолкнул кухарку, свесился через перила. У подножия главной винтовой лестницы стояли мужчина в гражданской одежде и двое в форме.
– Комиссар Фише. Нас вызвали на ограбление со взломом…
Жубер помолчал мгновение перед тем, как ответить. Полицейский, достаточно пожилой, мощный сутулый тип в бежевом пальто, ждал, пожевывал остаток сигары, повернувшись к стеклянной двери и глядя на разбитое стекло.
– Да, это здесь…
Кухарка смотрела на полицейского поверх перил, закусив сжатую в кулак руку, будто увидела гремучую змею.
